Наследники NIRVANA
1992 год, Нью-Йорк
В вестибюле отеля Кортни Лав беззаботно играет со своим малышом, не вспоминая о том, что несколько месяцев назад пресса пестрела статьями о ее наркотической зависимости, и делится со мной своим мнением о новом альбоме Nirvana «Utero». Наконец появляется Курт, в джинсах, футболке и пластиковых очках в духе Жаклин Онассис. Он не настроен разговаривать: еще слишком рано, ему хочется спать.
Ожидая, пока Кобейн соизволит дать мне интервью, я разговариваю с Дэйвом Гролом, 24-летним ударником Nirvana (он в хорошем настроении: только что звонил своей невесте, чтобы сказать, что любит ее). Нирваномания мало занимает его: «Что за ерунда? Мы — всего лишь группа, и нет причин считать нас чем-то большим. Но многие люди считают! — вздыхает он. — Я горжусь тем, что я играю в Nirvana, потому что мы записали немало классных вещей и смогли оживить болото шоу-бизнеса. Но мне понадобилось много времени, чтобы осознать все это… Как могли три неудачника из Бог знает какой дыры оставить след в рок-н-ролле?» Потом он добавляет, что самым жутким моментом в его карьере был успех «Smells like teen sрirit». «Если я услышу эту гадость еще хоть раз, я просто убью кого-нибудь»…
Прошло четыре года — солист Nirvana мертв, брак Дэйва развалился, он подстриг волосы и создал группу Foo Fighters.
1997 год, Лос-Анджелес
Жарким летним днем мы с Дэйвом Гролом сидим в «Барнес Бинери», самом подходящем месте, чтобы уединиться в обеденный перерыв со знаменитостью и взять интервью. В этом заведении завсегдатаями были такие легендарные личности, как Дженис Джоплин и Джим Моррисон.
Грол выглядит, как подросток: бело-коричневая футболка, забрызганные чем-то джинсы, задний карман которых топорщится от бумажника и пачки сигарет. Но вместо длинной шевелюры металлиста теперь у него короткая стрижка и эспаньолка.
— В таком прикиде я рассчитываю продать больше дисков, — объясняет он.
— А если серьезно?
— Я не хотел бы, чтобы люди перепутали меня с Аланом Морриси.
Грол пробегает глазами меню, барабанит при этом пальцами по столу. Он так делает всегда, когда возбужден или нервничает. Он барабанит даже в такт музыке, которую терпеть не может. Из музыкального автомата орут Smashing Рumрkins, давние враги Nirvana — не в последнюю очередь из-за того, что лидер этой группы Билли Корган встречался с Кортни Лав, — но Грол продолжает стучать в такт и с ними.
Мы начали разговор с татуировок Дэйва, которые он, несмотря на их чудовищность, очень любит. Первую он выколол в тринадцать, когда увидел, как девушка в одном из клипов Дэвида Боуи делает татуировку. При помощи иголки и чернил лучший друг Грола нанес несколько черных точек ему на шею… А самая последняя татуировка — крошечное черное сердечко прямо под суставом среднего пальца — его любимая.
Грол говорит, что не так много вещей могут разозлить его, но есть одна группа, одно упоминание которой заставляет его сжимать кулаки. Это Bush. Некоторые американцы считают, что Bush — это новая Nirvana, но Грол уверен, что они ошибаются.
— Восемь или девять миллионов человек подсели на Bush. Если раньше вам по-настоящему нравились Guns’N’Roses и Джон Кугер Мелленкамп, но вы вдруг спятили, то вы начнете слушать Bush.
— Значит ли это, что Bush могут плохо повлиять на аудиторию?
— Да.
Самому Дэйву нравятся Chemical Brothers и кое-что из Рrodigy.
— А как насчет Blur?
— Пытаясь порвать с бритпопом, они недавно выпустили гранж-сингл. Я поймал по радио «Song — 2», и мне показалось, что я это уже где-то слышал.
Грол не любит отвечать на всевозможные «если бы» (Если бы Курт остался жив, прикончил бы он «дедушку» рок-н-ролла Мика Джаггера? Стала бы Nirvana чем-то вроде Black Sabbath или Нейла Янга?)
— Когда Nirvana стала популярной, это было забавно. Я думал, что это какое-то недоразумение, и не мог относиться ко всему серьезно. Вы знаете, что я делал? Я просто приходил и играл на ударной установке, и я был счастлив, чертовски счастлив.
— Был ли счастлив Курт?
— Не знаю. Нужно было спросить у него.
Речь зашла о переезде Грола из Сиэтла в Голливуд, и я интересуюсь, знает ли он, что Кортни Лав тоже продает свой дом в Сиэтле. Он кивает. Видел ли он ее на церемонии вручения «Оскаров», в платье от Версаче и суперулыбкой на лице? Дэйв качает головой и начинает постукивать пальцами.
— Я в это время репетировал… С удовольствием посмотрел бы на это зрелище.
— Что слышно от нее?
— Последний раз я разговаривал с нею в сентябре.
— И как вы поладили?
— Давайте следующий вопрос!
— Значит, не поладили?
— Понимаете, почему я не хочу обсуждать это? Мы не общались некоторое время, и последний наш разговор был таков: «Ты как?» — «Я — отлично».
Видимо, пора сменить тему разговора. Дэйв Грол отодвигает тарелку и заводит речь о более безопасном предмете — о своей группе. В нее вошли гитарист Пэт Смир, некогда игравший в Nirvana, басист Нейт Мендел и барабанщик Тейлор Хоукинс, игравший до весны прошлого года с Аланом Морриси.
Раскрутка первого альбома Foo Fighters пришлась на «лето бритпопа», когда все американские группы оказались в загоне. Май 1995 года был золотой порой для любителей Рulр’а, а доморощенный сиэтлский саунд отошел на второй план. Но, хотя слушать гранж считалось тогда дурным тоном, была одна группа, сумевшая преодолеть такое настроение — Foo Fighters. Газета «Нью мьюзикл экспресс» оценила дебютный альбом 9 баллами из 10 возможных. Первый сингл, «This is Gall», достиг в британских чартах пятой позиции. Такой успех сравним с синглами Nirvana. К успеху первого альбома Грол относится скептически:
— Люди так реагируют на мой альбом из-за того, что я играл в Nirvana. Думаю, они рассматривают записи скорее как прекрасную попытку продолжить знакомство с творчеством Nirvana, чем Foo Fighters. Я сделал этот альбом почти полностью собственными силами за пять дней. Он был предлогом, чтобы поехать в турне. Теперь, когда мы доказали себе, что можем держаться на плаву, мы сосредоточились на работе над саундом.
На альбоме «The Color And The Shaрe» есть как традиционно гранжевые композиции, с перепадами звука от громкого к тихому («The color and the shaрe»), так и более ровные вещи («Uр in arm», «My Hero»). Британская музыкальная пресса может критиковать альбом, утверждая, что он не сможет повысить популярность американского рока, но Грол говорит, что ему просто было приятно работать над ним, а не строить наполеоновские планы.
— Я родился и вырос в Вирджинии, там живут все мои друзья. Я попросил их — если я начну зазнаваться, стану этаким звезданутым придурком, пусть они опустят меня на землю. Я не хочу относиться к славе чересчур серьезно.
Дэйв доволен, широко улыбается, обнажая совершенные, «сделанные-в-Америке» зубы. Внезапно тень падает на наш стол, и он напрягается, улыбка сходит с губ. Перед нами стоит Кортни Лав.
— Представляешь, мы пришли сюда вместе с Фрэнсис, Уэнди и Эддом, чтобы не встретить никого из знакомых, и — на тебе!
Дэйв бледнеет. Наконец он нерешительно произносит:
— Привет, Кортни, как дела?
Это уже не голливудская Кортни, а королева гранжа, какой она была 18 месяцев назад. Вместо платья от Версаче — лимонно-зеленая майка, потертые джинсы и сандалии. На лице — ни грамма косметики, а вместо накладных ногтей — свои, обгрызенные и выкрашенные в разные цвета.
— Я захожу сюда, и первое, что слышу — Smashing Рumрkins. Я знаю, Билли Корган продюсирует мой новый альбом, но я могла бы вполне обойтись без прослушивания его творений еще и здесь… Как ты, Дэйв?.. Ты видел вручение «Оскаров»?… Наконец все позади. Моя сцена, правда, была достаточно легкой. Такой легкой, что я чувствовала себя как дома. Пойди, поздоровайся с Фрэнсис.
Дэйв бормочет что-то про чек, а Кортни, пританцовывая, удаляется.
— Это судьба, черт возьми, — говорит он, кладя руки на колени и начиная барабанить (черное сердечко на среднем пальце движется все быстрее). — Думаю, теперь вам хватит материала для статьи, — продолжает он, нервно смеясь.
Грол глубоко вздыхает и направляется к столику Кортни, так, будто бы научился ходить только что. Фрэнсис, пятилетняя дочь Кортни, обнявши ее коленки, изучает разноцветные ногти матери. У Фрэнсис светлые волосы и большие голубые глаза, она похожа на отца. Рядом сидит Уэнди О’Коннор, мать Курта, и рассказывает, что на вручении «Оскаров» ей посчастливилось сидеть за одним столом с Мэлом Гибсоном. Две ее юные дочери — Райан и Ким — не слушают мать. Чисто женскую компанию разбавляет молодой человек в серой футболке и джинсах, разглядывающий сигаретные окурки на полу. Он явно чувствует себя неуютно, и скоро я понимаю, почему: это — Эд Нортон, новый приятель Кортни и ее партнер по фильму «Народ против Ларри Флинта». Он, похоже, не очень доволен видом Кортни Лав и молится о возвращении ее голливудского прикида.
Тем временем мы с Кортни идем к бару. Она щебечет без умолку:
— Я не была в Барни восемь лет, здесь все еще царит дух рок-н-ролла? Не могу поверить, у них до сих пор играют Smashing Рumрkins… Я прекрасно себя чувствую, больше не употребляю наркотиков, можете себе представить?.. — Она начинает пританцовывать под Aerosmith. — Великолепно, они сменили музыку… Знаете, сам Версаче звонил мне сегодня утром сообщить, как хорошо я выглядела в его платье. Я сказала, что оно мало чем отличается от того кремового, что было на мне на вручении музыкальных наград три года назад… Я стала популярна… Как я могу запретить Фрэнсис смотреть на улицу, как мне объяснить ей, что у меня под окнами делают все эти люди?.. Не ужасно ли, что я прихожу сюда и слышу Билли на музыкальном автомате и встречаю Дэвида с вами?
Обед закончился, и мы с Дэйвом Гролом, вернулись на «Кэпитол Рекордс», где его ждала группа. Он начинает делиться новостями сразу с порога:
— Пэт, Пэт! Никогда не угадаешь, кого я только что встретил!.. Семью Кобейнов. Кортни, Фрэнсис, Уэнди… можешь поверить?
Наступает тишина, Дэйв приземляется рядом с Тэйлором, и тот советует ему не принимать это близко к сердцу.
— Поздно, я уже чувствую себя разбитым.
Несмотря на то, что Грол стремится жить сегодняшним днем, прошлое иногда настигает его. Он будет всегда сталкиваться с Кортни, да и фэны Nirvana не умерли вместе с Куртом Кобейном.
Грол принес с собой коричневый пакет с письмами поклонников. Он держал его так осторожно, словно в нем лежал прах группы.
— Неужели людей все еще волнует Nirvana?
— Боже мой, да! Множество людей со всего мира. И это здорово, потому что они помнят многое из того, что я уже не помню. К примеру, что мы ели по приезде в Аргентину. Для меня этот период — белое пятно, ведь когда я стал работать в Nirvana, мне был всего 21 год.
Потом Грол начинает показывать мне письма и говорить, что многие из них от настоящих сумасшедших.
— Вот, например, полюбуйся: «Привет, Дэйв. Мне 11 лет, и я нахожусь в психиатрической лечебнице. Я считаю, что ты самый лучший. Я люблю Nirvana, и каждый раз, когда слушаю ваши записи, я плачу. Я так тебя люблю… — и так далее, а в конце: — До свидания, и желаю тебе трахнуть столько девочек, сколько ты сможешь. Любящая тебя Мишель».
Грол хохочет, предоставляя мне созерцать его жвачку, но внезапно он замолкает и опускает взгляд.
— Если честно, то мне наплевать, что они там пишут до тех пор, пока они не спрашивают об одной вещи. Пока они не спрашивают о смерти Курта. Если ты потерял близкого друга, то тебе всегда будет больно… А теперь — довольно интервью. Нам нужно работать…
София БАУЛИНА
Альбомы:
«Foo Fighters» — 1995
«The Color And The Shaрe» — 1997
Синглы:
«This is A Call» — 1995
«I’ll Stick Around» — 1995
«For All The Caos» — 1995
«Big Me» — 1996
«Monkey Wrench» — 1997
«Everlong» — 1997
«My Hero» — 1997
Состав:
Дэйв Грол — вокал, гитара
Тейлор Хоукинс — ударные
Нейт Мендел — бас
