Павел Кашин — человек, идущий по стрелкам

«Ты не достроил на песке безумно дивный чудный город…» — около года пульсировала у меня в голове незатейливая песенка. Я тиранила всех и вся — кто ее поет? Вразумительного ответа не получала. А песни «Сверчок» и «Гномики» подлили масла в огонь — исполняет тот же парень и песни классные! И однажды у киоска звукозаписи я остановилась как вкопанная: «Ты не достроил на песке безумно дивный чудный город…» Кто играет? Паша Кашин!

— Павел, ваш первый альбом называется «По волшебной реке». Почему?

— Название совершенно случайное. У моего друга Миши Башакова есть картина «По волшебной реке». Мне она очень понравилась, и я использовал ее для оформления обложки альбома.

— Многие ваши песни напоминают французский шансон. Это что — мечта побывать во Франции или же впечатления от нее?

— Во Франции я действительно был, но в песнях у меня присутствуют и цыганские мотивы, и мексиканские, и еврейские, и  эфиопские.

— В детстве вам часто приходилось плакать?

— Я был очень хорошо воспитанный мальчик. Мне мама долго объясняла, что плакать некрасиво, и я верил маме. Я очень легко все брал на веру, и если мама говорила, что так нужно, значит, так оно и должно было быть.

— Вы единственный ребенок в семье?

— У меня есть старшая сестра. У нас с ней полное взаимопонимание, потому что я воплотил в себе то, о чем она мечтала. Когда-то мы были вдвоем в оппозиции к родителям. Хотя сейчас они нас понимают на все сто.

— В ваших первых альбомах «По волшебной реке» и «По небесным грядкам» присутствует ощущение отверженности…

— Но это только в первых двух альбомах! Третий называется «Жизнь». Он уже более оптимистичный, в нем есть вещи с мажорными аккордами. В будущем будут песни о счастливой любви.

— В этом, наверное, заслуга вашей девушки — Маши? Расскажите о ней — кто она, чем занимается?

— Она у меня естествоиспытатель — наблюдает за жизнью и очень много мне рассказывает из того, что увидела, ведь женские и мужские глаза очень отличаются. Она — большой учитель в умении видеть.

— Вас никогда не называли белой вороной? Ведь и в жизни, и в творчестве вы человек весьма неординарный.

— Я, наоборот, считаю, что я самая настоящая серая ворона. Иногда близкие люди указывают на то, что я что-то делаю не так. Мне говорят, что мне нельзя садиться за руль. Но так как я не попал еще ни в одну аварию, то я в это не верю.

— А в школе это как-то проявлялось?

— В школе я был достаточно заметным мальчиком. Меня почему-то всегда считали хулиганом, хотя я был очень спокойным.  Учителя думали, что я хулиганил, именно потому, что вел себя тихо.

— Вы создаете впечатление человека очень спокойного. Бывают ли у вас вспышки гнева, ярости?

— Такое случалось, наверное, в армии. Сейчас, кажется, я не смогу на человека накричать. Зачем, если и тихий голос может подействовать очень эффективно.

— Во многих песнях у вас есть намеки на нехорошие приметы. Вы верите в них?

— Я несуеверный. Я человек, идущий по стрелкам. Последнее время так себя называю. Еду, допустим, по городу на машине, если мне нужно налево, а горит стрелка направо, то я еду направо. Так быстрее получится. Или так интереснее. Суеверие включает в себя страх перед чем-то, а я человек просто наблюдательный — идущий по знакам.

— Говорят, что в Питер вы приехали только с саксофоном — без копейки денег и без записной книжки…

— Блокнот с питерскими телефонами и адресами я потерял еще дома в Кустанае. Но познакомился с одним очень хорошим человеком в автобусе, когда из аэропорта ехал. Так у него месяц и прожил.

— И играли в переходах?

— Я был одним из первых в Питере, кто начал играть на улице. Мне было интересно озвучивать улицу. Тогда начинал играть джаз, но не по-джазовому. Джаз-музыканты играют, уставившись в одну точку, а я как дельфин был. Живой такой, веселый…

— Визитной карточкой Павла Кашина являются, без сомнения, «Город», «Гномики» и «Русская песня». Что придет на смену?

— Это профессиональный вопрос для продюсера, потому что он занимается отбором хитов из всего, что я записываю. А мне нравятся все песни.

Дарья КУРЮМОВА