Интервью
Рецепт от Джона бон Джови
Если вам интересно знать, как положено вести себя рок-звезде, то вряд ли от кого-нибудь вы сможете получить столь же исчерпывающую информацию, как от Джона Бон Джови.
«Предположим, вы обедаете в каком-нибудь элегантном ресторане где-нибудь в Амстердаме, — размышляет Бон Джови. — Так вот, когда у вашего стола нарисуется очаровательная блондинка-официантка, закажите орехового масла и какой-нибудь бутербродик. Когда же она захихикает и ответит, что масло несвежее, попросите осетрину, икру — и побольше. Далее старайтесь коверкать имена своих коллег на голландский манер. Все будут считать вас очень крутым. Если же по каким-либо причинам вам надо покинуть отель, идите медленно, будто за гробом в траурной процессии. Время от времени нужно останавливаться в самых неожиданных местах и, встряхнув пышными светлыми волосами, с широкой улыбкой откалывать что-то вроде: «Ах черт, вот это мне нравится, мать их…»
Есть, конечно, и другие тонкости. Например, и в зрелые годы не надо расставаться со своей школьной подругой (Джон и его жена Дороти вместе уже пятнадцать лет, шесть из которых женаты. — Ред.). Столько же симпатий можно завоевать, если сохранять группу в одном и том же составе (Bon Jovi существует уже двенадцатый год, и никаких хождений на сторону, если не считать покинувшего команду в 1994 году бас-гитариста Алека Джона. — Ред.). Не мешало бы еще прослыть мучеником — не забудьте после обеда понять, как вы ужасно устали и что вас достает аллергия, когда приходится петь под дождем. Что еще? Да! Помните: о фанатах надо говорить как о своих детях, а о собственных чадах отзываться не иначе, как «эти негодники». И наконец, последнее.
Как только весь мир начинает думать, что как музыкант вы себя уже исчерпали, сделайте что-нибудь другое: снимитесь в фильме и получите высокие награды за свою работу. (Роберт де Ниро был так восхищен игрой Бон Джови в «Moonlight and Valentino» («Лунный свет и Валентино»), что пригласил певца на пробные съемки фильма «Heat» («Жара»). — Ред.).
— Джон, как вышло, что в Париже вы попали в одну концертную программу с Rolling Stones?
— Очень просто! Я написал Мику, что восхищен его мастерством и хотел бы сыграть с ним. Он согласился… Вот так все и устроилось, сбылась моя заветная мечта.
— А как вам понравились гастроли в Амстердаме? Вы, наверное, неплохо повеселились там?
— Да, я побывал почти во всех барах и ресторанах. Ничто так не запоминается, как забегаловки. Недавно мы сидели там в одном местечке, пили пиво, брюзжали и критиковали рок-н-ролл. А Boys II Men в это время репетировали внизу, в спортивном зале. И это в три часа ночи! Я даже спутился туда, чтобы посмотреть на все самому. Глазам бы своим не поверил, но это действительно было так! «Да, — подумал я, — если бы только можно было собрать моих ребят, вытащив их из всяких притонов… Показал бы им, как люди работают. Недаром у Boys II Men такая популярность!»
— Семья не мешает вашему творчеству?
— Семья — это единственное, ради чего стоит жить. Если бы Джек не будил меня своими воплями по утрам, я никуда бы не успевал.
— Вы делали в жизни что-нибудь такое, о чем ваши дети не должны знать?
— У всех есть нечто в прошлом, о чем мы сожалеем. Но я не собираюсь ничего от них скрывать.
— Вы как-то сказали, что были «игрушкой для пожилых дам».
— Да, лет в 17 я был настоящим жиголо. Это был ужасный опыт. Но зато я получил урок.
— А о чем вы мечтаете сейчас?
— Сделать еще какой-нибудь фильм. Очень хотелось бы сняться в «Интервью с вампиром II». Ведь после «Moonlight and Valentino» режиссеры поняли, что со мной можно работать.
Перевела с английского
Юля ЧЕРНОВА
Павел Кашин — человек, идущий по стрелкам
«Ты не достроил на песке безумно дивный чудный город…» — около года пульсировала у меня в голове незатейливая песенка. Я тиранила всех и вся — кто ее поет? Вразумительного ответа не получала. А песни «Сверчок» и «Гномики» подлили масла в огонь — исполняет тот же парень и песни классные! И однажды у киоска звукозаписи я остановилась как вкопанная: «Ты не достроил на песке безумно дивный чудный город…» Кто играет? Паша Кашин!
— Павел, ваш первый альбом называется «По волшебной реке». Почему?
— Название совершенно случайное. У моего друга Миши Башакова есть картина «По волшебной реке». Мне она очень понравилась, и я использовал ее для оформления обложки альбома.
— Многие ваши песни напоминают французский шансон. Это что — мечта побывать во Франции или же впечатления от нее?
— Во Франции я действительно был, но в песнях у меня присутствуют и цыганские мотивы, и мексиканские, и еврейские, и эфиопские.
— В детстве вам часто приходилось плакать?
— Я был очень хорошо воспитанный мальчик. Мне мама долго объясняла, что плакать некрасиво, и я верил маме. Я очень легко все брал на веру, и если мама говорила, что так нужно, значит, так оно и должно было быть.
— Вы единственный ребенок в семье?
— У меня есть старшая сестра. У нас с ней полное взаимопонимание, потому что я воплотил в себе то, о чем она мечтала. Когда-то мы были вдвоем в оппозиции к родителям. Хотя сейчас они нас понимают на все сто.
— В ваших первых альбомах «По волшебной реке» и «По небесным грядкам» присутствует ощущение отверженности…
— Но это только в первых двух альбомах! Третий называется «Жизнь». Он уже более оптимистичный, в нем есть вещи с мажорными аккордами. В будущем будут песни о счастливой любви.
— В этом, наверное, заслуга вашей девушки — Маши? Расскажите о ней — кто она, чем занимается?
— Она у меня естествоиспытатель — наблюдает за жизнью и очень много мне рассказывает из того, что увидела, ведь женские и мужские глаза очень отличаются. Она — большой учитель в умении видеть.
— Вас никогда не называли белой вороной? Ведь и в жизни, и в творчестве вы человек весьма неординарный.
— Я, наоборот, считаю, что я самая настоящая серая ворона. Иногда близкие люди указывают на то, что я что-то делаю не так. Мне говорят, что мне нельзя садиться за руль. Но так как я не попал еще ни в одну аварию, то я в это не верю.
— А в школе это как-то проявлялось?
— В школе я был достаточно заметным мальчиком. Меня почему-то всегда считали хулиганом, хотя я был очень спокойным. Учителя думали, что я хулиганил, именно потому, что вел себя тихо.
— Вы создаете впечатление человека очень спокойного. Бывают ли у вас вспышки гнева, ярости?
— Такое случалось, наверное, в армии. Сейчас, кажется, я не смогу на человека накричать. Зачем, если и тихий голос может подействовать очень эффективно.
— Во многих песнях у вас есть намеки на нехорошие приметы. Вы верите в них?
— Я несуеверный. Я человек, идущий по стрелкам. Последнее время так себя называю. Еду, допустим, по городу на машине, если мне нужно налево, а горит стрелка направо, то я еду направо. Так быстрее получится. Или так интереснее. Суеверие включает в себя страх перед чем-то, а я человек просто наблюдательный — идущий по знакам.
— Говорят, что в Питер вы приехали только с саксофоном — без копейки денег и без записной книжки…
— Блокнот с питерскими телефонами и адресами я потерял еще дома в Кустанае. Но познакомился с одним очень хорошим человеком в автобусе, когда из аэропорта ехал. Так у него месяц и прожил.
— И играли в переходах?
— Я был одним из первых в Питере, кто начал играть на улице. Мне было интересно озвучивать улицу. Тогда начинал играть джаз, но не по-джазовому. Джаз-музыканты играют, уставившись в одну точку, а я как дельфин был. Живой такой, веселый…
— Визитной карточкой Павла Кашина являются, без сомнения, «Город», «Гномики» и «Русская песня». Что придет на смену?
— Это профессиональный вопрос для продюсера, потому что он занимается отбором хитов из всего, что я записываю. А мне нравятся все песни.
Дарья КУРЮМОВА
Blur — клякса на острове
Церемония вручения наград «Брит» в самом разгаре. Объявляется номинация «Лучший британский альбом года». Рок-звезда Синди Лаупер называет номинантов: Blur — альбом «Рarklife», Eternal — альбом «Always And Forever», Massive Attack — альбом «Рrotection», Oasis — альбом «Definitely Maybe», Рink Floyd — альбом «The Division Bell», затем вскрывает заветный конверт, делает круглые глаза и восклицает: «Blur! Альбом «Рarklife»!»
Это был уже третий выход группы на сцену в тот январский вечер 1995 года. Чуть раньше они победили в номинациях «Лучшее британское видео» и «Лучший британский cингл 1994 года», а ближе к концу церемонии были признаны еще и «Лучшей британской группой» ушедшего года. Никто и никогда еще не получал одновременно четыре премии «Брит»!
История Blur («Клякса») началась в 1989 году. Группу основали два школьных приятеля — Дэймон Албарн (28 лет, вокал, клавишные) и Грэм Коксон (27 лет, гитара). В своем родном городе Колчестере они нашли и барабанщика — Дэйва Раунтри (32 года), который играл раньше в разных группах. Бас-гитарист Алекс Джеймс (27 лет), родом из Борнмута, присоединился к ним уже в Лондоне, после того как познакомился там с Грэмом, с которым учился в одном колледже.
Первый сингл «She’s So High» Blur выпустили в ноябре 1990 года, одноименная композиция с которого заняла 48-е место в национальном хит-параде. Спустя полгода песня «There’s No Othere Way» достигает уже 7-й позиции. На волне первого успеха в Англии группа отправляется завоевывать Америку, однако турне заканчивается полным провалом! В августе того же года выходит их дебютный альбом «Leisure» («Досуг»), но набор однообразных мелодий популярности им не приносит. Утешение Blur находят в спиртном и всецело предаются этому пороку почти целый год. Строгий выговор за безобразное выступление в нетрезвом виде на благотворительном концерте слегка приводит их в чувство, и в 1993 году выходит второй альбом — «Modern Life Is Rubbish» («Современная жизнь — чушь»).
К этому времени автор всех песен Blur Дэймон Албарн сообразил, что раз музыка с настоящим роковым драйвом у него не выходит, то упор нужно делать на лирику. Очень кстати вспомнились Madness c их простыми мелодиями, но цепким ритмом и сатирическими текстами. Одним словом, музыка Blur становится более мягкой. Вместо того, чтобы на протяжении пяти минут долдонить какую-нибудь незатейливую фразу, вроде «Я вижу ее лицо каждый день, легче мне от этого не становится» («She’s So High»), Албарн начинает распевать остросоциальные трактаты об одурманивании мозгов телевидением, неприятных людях и однообразной жизни английского обывателя. Всю эту панковскую остроту Blur сумели преподнести по-своему. Особого коммерческого успеха альбом не имел, но критики его хвалили.
Того же, что совершили эти ребята год спустя, никто не ожидал. Третий их альбом, «Рarklife» («Жизнь в парке»), после выхода в апреле 1994 года мгновенно вывел их в лидеры чартов, а объемы продаж его превысили 1 млн. экземпляров. Сработала, наконец, формула успеха, опробованная на предыдущем их альбоме. «Рarklife» больше года почти не покидал первую десятку, а композиции «Boys & Girls» и «Рarklife» принесли Blur просто бешеную популярность.
В новый 1995 год Blur вступили уже как признанные короли английской поп-сцены середины 90-х, что и было официально засвидетельствовано присуждением им четырех премий «Брит». Потрясая призовой статуэткой, Дэймон Албарн благородно заявил со сцены, что Blur готовы разделить почетный титул лучшей британской группы 1994 года со своими главными конкурентами — группой Oasis.
Однако Oasis, ребята тщеславные и непримиримые (на той церемонии им досталась лишь одна награда), вряд ли были тронуты благородством Blur и не собирались в дальнейшем делиться лаврами с «кучкой студентов-гуманитариев». Вышедший в мае 1995 года сингл Oasis «Some Might Say» мгновенно занял первое место в чартах!
Столкновение было неизбежно. Oasis стремились доказать, что лучшие именно они. Blur, в свою очередь, не могли этого допустить.
Выход новых синглов Blur «Country House» и Oasis «Roll With It» загадочным образом оказался назначенным на одно и то же число — 14 августа 1995 года! Это означало, что по итогам их недельных продаж будет названа самая популярная в Британии группа и что главными соперниками в этом споре будут Blur и Oasis.
Перед решительной схваткой обе группы смогли проявить свое остроумие, издеваясь друг над другом. Дэймон Албарн сравнил звучание Oasis со звучанием группы Status Quo и обозвал первых Oasis Quo. Лайам Галлахер из Oasis в ответ распевал пародии на песни Blur, а его брат Ноэл пожелал Дэймону и Алексу умереть от СПИДа.
В воскресенье 20 августа в 18.55 противостояние Blur против Oasis достигло своей высшей точки. Сотни тысяч людей, затаив дыхание, замерли у своих радиоприемников в ожидании результатов продаж. Приближается заветный миг: Take That — 4-е место, далее Originals, а за ними… Oasis. Что означало, что Blur заняли первое место! За неделю было продано 1 млн. 800 тыс. синглов (рекордное количество почти за 10 лет), около 500 тыс. из них Blur и Oasis.
Интервью с победителем поп-гонки вышло в эфир сразу после объявления результатов. Дэймон Албарн скромно сказал, что победы не ожидал, что верил газетам, прочившим победу Oasis, и потому был удивлен результатами. О планах на будущее? Неопределенно пожал плечами и признался, что в данный момент собирается пойти и напиться. Что думали по поводу своего поражения Oasis, сразу после объявления итогов узнать не удалось: группа была на гастролях в Японии.
История с августовским противостоянием сделала хорошую рекламу их новому, четвертому по счету и последнему на сегодняшний момент, альбому «The Great Escaрe» («Великий отрыв»).
Сравнивая два почти одновременно вышедших альбома — Blur «The Great Escaрe» и «(What’s The Story) Morning Glory?» Oasis, критики признали последний более предсказуемым. Blur же удается смешивать самые разные стили: на каждом их альбоме любой может найти себе песню по вкусу; мягкость Beatles сочетается у них с иронией Kinks, изысканность Small Faces с простотой Madness, энергичность Clash с утонченностью Pink Floyd времен Сида Барретта.
Однако многие юные поклонницы Blur «тащатся» не столько от их музыки, сколько от их лидера Дэймона. Надежды же заполучить его нет практически никакой: Дэймон «занят». На протяжении уже по крайней мере пяти лет у него есть постоянная подружка — Жюстина Фришманн, дочь скромного инженера и вокалистка одной из самых модных сейчас в Англии поп-групп Elastica.
Наиболее лаконично итог многолетней деятельности Blur описал английский ежемесячный журнал «Select»: «Шесть лет, 96 песен, два «потерянных» альбома».
Александра ФИЛЮШКИНА
Врез 1:
Фанатка Oasis по имени Мэнди Вивьен-Томас выгнала из дома своего мужа Ричарда, фаната Blur, после того, как последний подогрел в микроволновой печи ее компакт-диски Oasis.
* * *
Врез 2:
Адреса, по которым можно узнать новости о Blur:
1. Blur, CMO, Unit 32,
Ransome Dock, 35 — 37 Parkgate Road
London, SW 11.
2. Blur, РO Box 21, London W10 6 BR.
3. РO Box 525, Stoke On Trent ST7 2YX (фэн-клуб и фэнзин «Blur». Не забудьте вложить в письмо конверт с надписанным обратным адресом).
Открытый эфир с хорошим вкусом
Дело близится к ночи. Твое настроение оставляет желать лучшего. Ну хоть чуть-чуть… Ты включаешь радиоприемник и начинаешь шарить по эфиру. Но нельзя сказать, чтобы тебе особо везло — эфир либо засорен всякой ерундой, либо просто уже выдохся. И это понятно — на исходе дня с кем не бывает. Вдруг на шкале FM ты натыкаешься на что-то открытое, классное и понятное как дважды два…
Однажды в марте 1992 года москвичи и жители московской области услышали позывные новой радиостанции. Называлась она «Открытое радио 2х2». Сначала ее эфир был занят в основном новостями, погодой и прочей необходимой информацией. А потом…
Потом на «Открытом радио» стали давать немного музыки. Потом еще немного. И еще немного… Сейчас в эфире «2х2» информации и музыки — пятьдесят на пятьдесят. Из приемника слышны композиции разных стилей и направлений от 60-х до 90-х. Правда, предпочтение все же отдается мелодичным хитам.
Что касается информационных и прочих программ, то их на «2х2» масса: на средних волнах станция ретранслирует передачи «Радио Свобода», «Голоса Америки» и «Би-Би-Си»; а на средних и УКВ — программы «Нота Бене», «Экспертиза», «Мой ласковый и нежный зверь», «Визави», «Кабриолет», «Вспомнить все», «Рыбный день»…
— Трудно найти сейчас станцию, выпускающую столько программ, к тому же интересных! — подумал я, набирая номер телефона, чтобы договориться о встрече. И вот я в офисе «Открытого радио» на Пятницкой и беседую с генеральным директором «Открытого радио» Нурланом Уразбаевым:
— Хорошее качество при хорошем количестве — это ваш стиль?
— Наш информационно-музыкальный канал транслирует только то, что, как нам кажется, действительно нужно людям — политические новости, экономические комментарии, без которых сейчас можно попасть впросак или просто вылететь в трубу; советы психологов — без них конфликтов не избежать; погоду — от которой никуда не денешься; обстановку на московских дорогах, которых много и которые везде. Ну и, разумеется, музыку. Много музыки. На редкость много музыки.
— Между прочим, отечественных исполнителей могли бы давать и больше, — добавляет помощник музыкального редактора Александр Власов. — Только вот, знаешь ли, не всегда качество их записи удовлетворяет нас настолько, что композицию можно пускать в эфир…
— …и поэтому не пускаем, — закончивает мысль главный редактор Сергей Крабу. — Ведь еженедельная аудитория слушателей «2х2» доходит до восьмисот тысяч, а наша главная задача — воспитание хорошего вкуса у населения!
Так что если дело близится к ночи, полночи, полудню или просто к чему-нибудь близится, а твое настроение оставляет желать лучшего — включай на полную мощность «Открытое радио», чтобы было слышно тебе и соседям. В конце-концов воспитание хорошего вкуса у населения — дело каждого!
Виталий КАРЮКОВ
«Открытое радио 2х2»
СВ 918 кГц
FM 102,5 МГц
Интервью: БГ
Борис Гребенщиков
— Какие книги вы сейчас читаете?
— В данный момент с огромным удовольствием вновь перечитываю жизнеописание Джерри Гарсиа (Grateful Dead), ныне покойного. Очень нравится Сергей Довлатов, особенно «Зона» и «Заповедник».
— Много ли вы читали в детстве?
— Да, бессистемно и с удовольствием.
ФЕХТОВАЛЬЩИК РОК-Н-РОЛЛА
Брюс Дикинсон, бывший вокалист Iron Maiden, всегда был одной из видных фигур в рок-н-ролле. Но в последнее время он больше известен как талантливый писатель (у него уже вышло 2 книги) и фехтовальщик. Но вот недавно Брюс, вспомнив о своей первой любви — музыке, выпустил соло-альбом «Balls to Рicasso», в котором звучат и латиноамериканские ритмы, и джаз. Нет на нем, пожалуй, только тяжелого рока, некогда так близкого Дикинсону.
— У вас всегда была репутация человека с огромным количеством хобби? Вам еще хватает на них времени?
— Хотел бы я, чтобы его хватало! Последние два года все мои увлечения сводились к новому альбому и моим детям. У меня их трое. Старшему — четыре, а младшему — только 2 месяца. Дети отнимают много времени. Да еще этот альбом…
Прежде чем появился «Balls to Рicasso», состоялись две пробные записи. Их я сделал, еще когда работал с Iron Maiden. И оба черновых варианта я стер с ленты. Мне не понравилось то, что получилось. Между прочим, это было одной из причин моего ухода из группы.
— Тогда все думали, что вы вообще перестанете заниматься музыкой.
— Да, ходили такие слухи. Но их распространял не я. У меня и в мыслях не было бросить музыку. Просто я почувствовал, что могу сделать перерыв и попробовать что-нибудь новое. С Iron Maiden мне это осуществить было невозможно.
— В Iron Maiden альбомы создавались коллективно. Как вы себя чувствуете теперь, когда все приходится делать самому?
— Да в Iron Maiden мы работали все вместе и в одном направлении. Наши возможности были ограничены. Я очень доволен всем, что мне удалось сделать с этой группой. Это было прекрасное время в моей творческой карьере. С Iron Maiden мы прославились, особенно в Штатах, а я стал известен как вокалист. Теперь приходится начинать все сначала — как композитору. Это трудно, но мне даже нравится. Если ничего не получится — пойду работать водопроводчиком. За последние два года у меня было предостаточно практики в этой области — дом ремонтировал.
— У вашего альбома очень странное название. Что оно означает?
— Да, ничего. Эти слова были написаны на стене, когда я еще учился в колледже. Странно, что я помнил об этом все 15 лет, в то время как почти все, что мне там преподавали, забыл.
— Вы собираетесь гастролировать? Собрана ли группа для турне?
— Мне, конечно, хотелось бы уехать на гастроли, но это не значит, что я хочу собирать стадионы. С Iron Maiden мы один раз выступали перед полумиллионом фанатов. Ну и что из этого? Нет, я не возражаю против гастролей и маленьких залов.
Группа у меня уже есть, хотя музыканты, работающие в ней, не так известны, как мои бывшие коллеги из Maiden. Сейчас со мной сотрудничают ребята из группы Tribe of Gyрsies. Как музыкантам им просто цены нет. За них взялся тот же менеджер, что работает со мной.
— У вас все еще находится время для фехтования?
— Не так много, как хотелось бы. Да и сейчас это не так важно для меня, как в молодости. Я все еще люблю этот вид спорта, но времени для него остается все меньше и меньше. А без усиленных тренировок хороших результатов не достичь.
— Расскажите о ваших книгах. Вы собираетесь еще что-нибудь публиковать?
— Последнее время я писал в основном стихи для нового альбома. Ну и трудная же это работа, скажу я вам! Что же касается книг, то пока их у меня только две. Не знаю, сотворю ли что-нибудь еще. Главное сейчас, доказать самому себе, что я еще могу играть рок.
Иван Иванов
Владимир ШАХРИН: «Оранжевый — это что-то радостное»
Как известно, на Урале любят сочинять всякие легенды — о мастерах, о камнях и даже о… роке. Например, в свердловском рок-клубе бытовала такая: «Жила-была одна группа. И любила эта группа пить крепкий-крепкий чай. И от питья крепкого-крепкого чая получала эта группа великий кайф…» Нетрудно догадаться, что впоследствии стала эта команда носить название «ЧайФ» и создавать своими песнями «оранжевое настроение». А вот о том, что это такое, я спросила лидера группы Владимира Шахрина.
— Владимир, насколько я знаю, песенка «Оранжевое настроение» относится к вашей студенческой юности…
— Если честно, то она написана после техникума, но мы считаем ее студенческой песней. В ней мы передали те ощущения, что у нас были тогда. Я вообще очень люблю пытаться поймать какое-то настроение. Это возможность энергетически перенести себя в другое состояние, в другое время. «Студент» — не ругательное слово. «Пиво», «весна», «девушка», такие бодрящие слова — и всех их объединяет еще одно — «студент».
— Видимо, вы в детстве были беспокойным ребенком?
— Все мое детство состояло практически из сплошных проказ. Об этом грустно вспоминать, потому что все уже в прошлом.
— У вас есть песня «Оранжевое настроение». Экологическую акцию под таким же названием проводили в Екатеринбурге. Оранжевый цвет — ваш символ?
— Наверное, да. Есть цвета, которые очень четко ассоциируются с какими-то вещами. Оранжевый — это что-то радостное. Я думаю, что все те, кто не красные, не белые, коричневые или голубые, все — оранжевые. Правда, «зеленые» еще есть.
— Как пришла идея создания песни «Всему свое время» с Настей Полевой? Вы так непохожи…
— Когда я написал эту вещь, то начал понимать, что одному мужчине это не спеть. По идее, хотел сыграть «диалог со стороны», от третьего лица повествование сделать. Потом понял, что тут нужен женский вокал. Так вышел на Настю. Она знает, чем и как мы живем. Я даже потом подумал, что эта песня больше про нее, чем про меня.
— Сейчас во многих группах у музыкантов свои сольные проекты. Как с этим обстоит дело у вас?
— Сольный проект может состояться когда у человека есть музыкальные идеи, которые он не может реализовать в группе. Я — могу. У Антона Нифантьева, нашего басиста, группа «Инсаров», это — абсолютно сольный проект. Иногда Вовка Бегунов делает такие «вылазки» — собирает команду, играет, например, песни Харрисона или Джимми Хендрикса. Я думаю, что Вовка в большей степени видит себя в группе. Мы просто настолько давно с ним вместе, что научились друг друга понимать. Хотя мы с ним АБСОЛЮТНО разные люди — и на вкус, и на цвет…
— Как же вы тогда находите общий язык?
— Вот этого я не знаю! Это загадка! По идее, мы не должны быть вместе. Тем не менее я рад за наш союз. Я считаю, что в любом коллективе, где так или иначе есть лидер, должен быть и человек, который может сказать ему: «Да пошел ты…», осадить когда нужно. Бегунов в нашем коллективе — человек, который может сказать мне ВСЕ, ЧТО УГОДНО. Например, наш звукооператор в силу своего характера промолчит — не вылезет, а Бегунов — может! Это должно быть в коллективе. А то потом начинаются разлады, зреет конфликт, и потом уже поздно разбираться. Получается инвалид, а не группа. А тут только начинает что-то назревать, сразу осадят. Обидишься, подуешься полдня, но информацию примешь к сведению. Если мне Бегунова удается убедить в своей правоте, то все остальные ТОЧНО согласны. Уж если Бегунов не возражает, значит, так оно и должно быть!
— За что вы хотели бы поблагодарить судьбу?
— За то, что могу сочинять песни. Откуда они приходят — из эфира, из воздуха? Бум! Мелодия, слова… Каким-то силам угодно, чтобы эта песня появилась, значит, каким-то людям она необходима. Я благодарен судьбе, что мне доверено спеть, предположим, «Не спеши…» и что именно во мне появилась эта тема. Я рад, что людям нужна песня «Упала шляпа, упала на пол» и рад, что НЕ МНЕ пришлось ее исполнять! Это делает группа «На-на», и я благодарен тем силам, что меня от нее оградили.
— Как бы вы определили свой музыкальный стиль?
— Я не знаю, какой у нас стиль. Я считаю, что это современная народная музыка, поп-музыка. Мне кажется, что здесь, в России, главный критерий успеха — сопереживает тебе человек или нет. Проявляется это по-разному: люди могут радоваться, безудержно бухать-веселиться, грустить, выплескивать какую-то энергию… Критерий качества музыки для меня — сопереживаю я ей или нет.
Дарья КУРЮМОВА
Юрий НАУМОВ: «Рок-н-ролл не должен быть совершенным
Юрий НАУМОВ: «Рок-н-ролл не должен быть совершенным. Он должен быть классным!»
Музыканты говорят, что блюз — это когда хорошему человеку плохо…
Про наумовские песни этого, пожалуй, не скажешь. Они постоянно держат тебя в эмоциональном напряжении, так, что ногти впиваются в ладонь. Да и блюзом творчество Юрия Наумова однозначно назвать нельзя. Оно лежит вне традиционных рамок.
В 80-х Наумов внес довольно весомый вклад в развитие русского рок-движения, считался одним из наиболее интересных гитаристов страны. Такие его альбомы, как «Депрессия», «Блюз в 1000 дней», «Не поддающийся проверке» наделали в СССР много шума. Тем не менее осенью 90-го Наумов уехал в США.
Появился в Москве он только в 95-м году и только на несколько дней, чтобы записать новый диск (рабочее название — «Фиолетовый Альбом») и выступить с концертом.
— Почему вы решили уехать? Как приняла вас Америка?
— Мне было 25, и я писал свои лучшие вещи. Но в Советском Союзе, стране, которая запустила первого космонавта, не было элементарных струн. Приходилось ловить на московских и питерских улицах интуристов и лабать по два часа у них в номере, чтобы они прислали тебе пакет струн. Момент невероятного бытового унижения был вплетен в ткань жизни.
Мои ровесники защищали диссертации, делали головокружительную карьеру, покупали автомобили и дачные участки, выгодно женились и меняли однокомнатные квартиры на трехкомнатные — в общем, прокладывали себе дорогу в жизнь. А я с утра до ночи играл на гитаре. И тут началось сильное давление. Но не властей, а близких мне людей. Представьте, слышать каждый день: «Ты, как идиот, волосами трясешь, а нормальные люди…» Чудовищная ситуация.
Америка приняла меня неплохо. В целом изначальный шанс для музыканта выжить и оказаться оцененным в Штатах, наверное, повыше, чем в России. У ряда людей сложился устойчивый интерес к моей музыке. И тот звук, который я создавал здесь в нищете и к которому, по сути, пришел через ряд странных неблагоприятных обстоятельств, там оказался уникальным. В США такого гитарного саунда не было.
— Значит, непонятые русские гении могут смело ехать удивлять и покорять Запад?
— Иногда происходят курьезные вещи. Долгое время Союз был огорожен «железным занавесом» и в какой-то момент стал на Западе очень модным. На этом можно было сыграть, что и делалось. У меня же был другой путь. Моя аудитория складывалась постепенно. Но надежда на признание есть. Только все происходит безумно медленно. Наверное, реально я увижу успех, когда мне будет лет 50.
— Какова ваша сегодняшняя аудитория?
— Мне трудно определить поколения и социальную принадлежность моей публики. Пока стремлюсь найти всех тех, кому предназначен. В России — найти заново. Ведь вполне возможно, что сейчас я могу показаться чужим, меня не услышат.
Я, конечно, не делю своих слушателей на русских и американцев. По своим главным человеческим качествам они похожи, как, в сущности, похожи Москва и Нью-Йорк. Рок-н-ролл — народная музыка городов, где люди живут в каменных коробках, видят из окон небо, перечеркнутое проводами. Есть такие аспекты, которые только рок-н-роллом и можно выразить.
— Как вы оцениваете свои вокальные данные?
— Особенными я их не считаю и над голосом не работаю: не думаю, что если бы я брал семь октав, то точнее доносил то, что пытаюсь донести. Рок-н-ролл не должнен быть совершенным. Он должен быть классным!
Валерия АВДЕЕВА
Сказочница Алена
Ее восхождение на музыкальный Олимп — стремительно. Клипы — необычны, а песни — хитовы. Как же удалось Алене Свиридовой покорить большую сцену?
— Свои вещи, в частности, «Розовый фламинго», вы называете сказочками. Вы действительно верите в сказки и чудеса?
— Мы сами придумываем свою жизнь. Я предпочитаю ее действительно придумывать. Реальность хороша, когда на нее смотришь через призму воображения. Поэтому появился «Розовый фламинго» и все остальное.
— Какое событие в своей жизни вы назвали бы обыкновенным чудом?
— Три последних года моей жизни.
— Вы верите в судьбу?
— Да. Но это не исключает, что надо что-то делать, чтобы она смогла протянуть тебе руку. Если ты пассивен, то просто не дотянешься до нее! Судьба, случай периодически помогают мне, за что им большое спасибо.
— Вы — человек целеустремленный. Вы и в школе были такой?
— В школе я была самым натуральным мальчиком. Поведение — хуже некуда. Все проказы, какие только существуют, были лично мной проделаны. Мне это нравилось, казалось, что это гораздо интереснее, чем чинно вышивать крестиком.
— Когда вы впервые почувствовали себя «звездой»?
— Я уже в школе пела в ансамбле. Когда мне исполнилось тринадцать, папа подарил мне гитару. И в пионерском лагере я впервые ощутила себя «звездой». Это было приятно и потому наложило глубокий отпечаток на дальнейшую жизнь.
Ирина ВАСИЛЬЧИКОВА
Николай ФОМЕНКО: «Популярность — это крест. И жаловаться бессмысленно»
Гитарист группы «Секрет» и ведущий телеигры «Проще простого» Николай Фоменко был озабочен покупкой градусника для машины. Чтобы совместить разговор с хозяйственными делами, Николай взял меня с собой И вот мы стали объезжать аптеки…
— Хозя-айственный ты… (Это я на градусник намекала).
— Нет, я как раз избалован тем, что этим не занимаюсь. Я умею прибивать гвозди, выворачивать лампочки, если перегорели. Но заниматься этим я страшно не люблю. Еще я обожаю копаться в машине, все портить…
Я знаю, где заработать деньги. Но по магазинам не хожу, так как это связано с рядом проблем. От них я начинаю краснеть, потеть…
— Почему?
— Люди пристают. Я к этому вообще-то нормально отношусь, но, если вдруг в гордом одиночестве попадаю в магазин женского белья, то начинаю чувствовать себя не очень уютно. Я волнуюсь, надеваю очки, снимаю очки. Это, конечно, смешно, это просто валяться надо от хохота, когда это видишь. В принципе ничего не происходит, а мне кажется, что все — конец света.
— А я думала, что ты в жизни такой же юморной, как и на сцене?
— На самом деле я очень устаю всегда играть. Я могу, конечно, но смысла в этом нет. Я не понимаю почему артисты жалуются: невозможно выйти из дома, все пальцами тыкают… Тогда иди в токари. Ты же сам выбрал эту профессию, популярность — это твой крест. И жаловаться бессмысленно. Мне бывает неудобно чувствовать себя известным в каких-то левых ситуациях. А, если я занимаюсь обычным делом: покупаю, например, свитер или футболку, то все нормально.
— Расскажи о себе…
Я — ужасно рассеянный человек. Все теряю. Переезжали мы на новую квартиру, перевозили здоровые мешки с вещами. И я говорю: «Знаешь, любимая, я потерял свой самый лучший смокинг, жилетку, две рубахи и два пиджака». Ну, посеял, бывает. Но проблема состоит в том, что мне иногда нужно фотографироваться. А тут — пиджаков нету! И вот некоторое время спустя моя любимая стала разбирать мешки и обнаружила, что вещи-то никуда не пропали! А я их уже вычеркнул из жизни.
— А любимая не сердится?
— Нет, а что сердиться-то? Ну, такой я человек. Конечно, бывает иногда, но не так, чтобы очень.
— Профессию артиста ты сам выбрал?
— Да. Я заканчивал спортивную школу, десять лет занимался горными лыжами и прилично катался. При всем том параллельно играл на скрипке, причем музыкантам не говорил, что я — лыжник, а спортсменам — что скрипач. Еще обучался в ленинградском театре юношеского творчества. Вообще я такой — тотальный. Это мама меня заставляла — чтобы на мне не сказывалось плохое влияние улицы. После школы я решил поступать в театральный институт. Я тогда картавил, глотал букву «р» и произношение исправил только на первом курсе. Я был единственным картавым, кого приняли в театральный!
Принимали меня очень смешно. Экзаменаторы все были просто в шоке от моей наглости. Всем говорили на втором туре: «Нельзя входить с гитарой». «Если вы потребуете, чтобы я оставил гитару, я вообще не пойду на экзамен,» — сказал я. Все: «Почему?» «У меня композиция». Все просто опухли. Как ни странно, меня приняли. И все годы учебы пытались доказать, что я — полное дерьмо. Теперь-то я понимаю, что они давали мне возможность превратиться во что-то серьезное, зубы показал.
— Времени на жизнь хватает?
— Нет. Игра «Проще простого», которую я веду, занимает у меня всего три дня в месяц. «На запуске» стоят еще две программы. Надо собрать людей, зажечь их идеей, написать сценарий, найти деньги для проекта. Это — темп жизни. Важно грамотно распределиться во времени и прострaнстве. Ведь век артиста скоротечен.
Времени не хватает ни на себя, ни на личную жизнь. Когда задумываешься над этим, то понимаешь, что это, в принципе, важнее, чем работа.
— Как вы с «Секретом» стали знаменитыми?
— Черт его знает. Все считают, что мы просто везунчики. Мы придумали себе, что мы самые знаменитые, стали одеваться одинаково, ездить на крутом «Лимузине» — первые в стране, никто этого тогда не делал. Ну и все были в шоке. А мы просто начитались книжек про «Битлз».
— Какую музыку ты слушал раньше и какую — теперь?
— Раньше — исключительно «Битлз», был помешан на них. Они до сих пор — мои кумиры. Это просто боги. Сейчас очень люблю Стинга, Маккартни. Мне нравится мелодичная музыка. А Стинг помогает мне быть человеком.
— Расскажи о своей школе.
— Я учился на «двойки» и «тройки». Но не оттого, что был глуп. Я был гордый, боролся за принципы. Поэтому меня все и гоняли. Например, на выпускном экзамене за сочинение «по Маяковскому» я получил 3/2, а потом, переписав его в институте, — 5/5. Через несколько лет после окончания школы моя учительница попросила меня приехать для поддержания ее авторитета в школе. Вот такая ерунда. В общем, помотали мне в школе нервов море. Выгоняли меня из школы 9 раз…
— А за что?
— Как-то уронил шкаф на завуча. Главное, перед этим она 25 минут со мной беседовала на воспитательные темы и отпустила, дав мне последний шанс. И вот я, счастливый, поверивший в доброту, прихожу в класс, гляжу: наши двигают огромный шкаф. А завуч замещала у нас следующий урок, но я об этом еще не знал. И тут слышу крик «Сорока!» (это у нее прозвище такое было), все убежали, и я остался один — держать этот шкаф. Входит она — и шкаф на нее падает. А я-то еще подумал, хорошо, пусть она видит, как я тут трудотерапией занимаюсь! Представляешь?
— А как дела обстояли в начальной школе?
— В 1-м классе я занимался фигурным катанием, у меня были осложнения с ногами, и была постоянная маза ложиться в больницу. На первое сентября (об этом уже все знают) меня расцарапала соседка, я обкакался и на меня со второго этажа упала кастрюля борща. Еще в том же первом классе родительский комитет хорошистам и отличникам подарил игру «За рулем». Я подумал, что если я тоже закончу без «четверок», то мне тоже подарят игру. И я закончил на «отлично». но мне не подарили ни «За рулем», ни «Гулливер», ни «Сделай сам». С тех пор я перестал верить чужим взрослым, включая учителей.
— Николай, если бы ты не стал артистом, то…
— …то стал бы артистом. Я ничего другого не могу, и никогда не перестану заниматься своим делом.
Айгуль
Может ли спонсором стать Дед Мороз?
Новый год — это не только новая календаpная сетка, но и новые планы, замыслы, надежды. В последний день уходящего года хочется посидеть пpи свечах и помечтать. И это вполне человеческое желание свойственно не только нам с вами, но и тем, кого мы называем «звездами». Айгуль СУБХАНКУЛОВА и Наталья МАРИНИНА встpетились с известными исполнителями и гpуппами нашей поп-сцены и задали каждому два вопpоса:
1) Что хоpошего у Вас случилось в 1994 г., и что хоpошего можно ожидать от 1995г.?;
2) Если в канун Рождества Вас посетил бы Дед Моpоз, что бы Вы у него попpосили?
«Kiss» — трижды живые
На 22 году существования эта гpуппа по-пpежнему пользуется непpеpекаемым автоpитетом в миpе pок-музыки, она долговечна, как египетская пиpамида, и плодовита, как моpская чеpепаха. Сегодня своими откpовениями с читателями делится басист и один из основателей гpуппы «KISS» Джин Симмонс. Читать далее
Джим Моррисон: «хиппи — это богатенькие буржуа»
Имя Джима Моppисона — легендаpного вокалиста гpуппы «Doors» всегда связывали с движением хиппи. Считалось и до сих поp считается (особенно в нашей стpане), что Моppисон — знамя хиппизма, пpоpок психоделической музыки и вообще один из пеpвых супеpтусовщиков. Читать далее