Интервью
«Свинцовый туман». Новейшая история
Разговор за чашкой кофе с Димой Нестеровым
— Давай начнем с самого начала: кто, где, когда и при каких обстоятельствах создал группу?
— «Свинцовый туман» — типичный студенческий коллектив. Когда мы поступили в МАДИ, там был кружок под названием «Вокально-инструментальный ансамбль». Записываться в него пришло очень много людей, а вакансий было всего пять. И тогда вышел комсорг и сообщил, что надо подписать бумагу о материальной ответственности за инструменты. Тут же народ разбежался и осталось по одному человеку на место. Это был первый состав «Свинцового тумана».
Вначале мы играли впятером, затем вчетвером. Для нас это было хобби, уже затем перешедшее во что-то профессиональное.
Как-то в Москву приехали представитель ирландского отделения «Би-би-си» и представитель фирмы «Inter Culture». Они хотели посмотреть, что же такое русский рок. Им попались демо-записи «Свинцового тумана» и группы «Белые одежды», игравших рок-фолк. Они пригласили оба коллектива поехать в Ирландию. У нас шок, как это, ни с того, ни с сего! У нас был тур — 16 концертов в Ирландии и Шотландии. Нам понравился стиль жизни и профессия музыкантов. Наверное, благодаря этой поездке мы очень четко представили себе, что такое шоу-бизнес.
В нашей стране была тогда очень сложная ситуация, а мы были ни рок-, ни поп-группа, ругались, ушел барабанщик на два года. Затем в коллектив пришли Николай Горенко (бас) и Саша Портнов (гитара). Ну а потом появились девочки.
— А где девочек встретили?
— Два года назад открывался клуб «Титаник»: нас пригласили туда. Так как наша музыка достаточно жесткая, гитарная, мы решили как-то ее разнообразить и добавить бэк-вокал. Четырех солисток мы нашли легко. Дело в том, что моя девушка ходила в школу, где учились девочки из хора Попова. Естественно, так много девушек — нерентабельное и дорогое удовольствие. Пришлось оставить только двух…
— Как появился проект «2000 % живой энергии»?
— Очень трудно и тухло бороться в одиночку. Гораздо веселее заниматься музыкой вместе, компанией. Одному тошно. Это, во-первых. А, во-вторых, я отдавал себе отчет, что ничего не будет происходить со вкусом народонаселения и с шоу-индустрией, если не пытаться их расшевелить. «Свинцовый туман» — уникальный для России опыт низкобюджетного развития. Без денег на раскрутку и продюсера мы имеем известность, издаем пластинки, концертируем, зарабатываем. У нас в стране растет первое поколение рок-н-ролльщиков. На Западе рок-н-ролл был в силе уже тридцать лет назад, поэтому сейчас там есть люди, им лет по пятьдесят, которые выросли на рок-н-ролле и знают, что в него можно вкладывать деньги. У нас такого нет. И поэтому кому как не нам рассказать молодым группам, как можно чего-либо достичь без денег! Мы так часто наступали на грабли, что у нас есть опыт. Так у меня возникла мысль собрать молодые команды и устроить что-то типа семинара, как это делается в Англии, в рок-колледже. Мы рассказали бы, как ведутся концерты, раскрыли бы всю технологию, все законы.
Самое главное — научить группы стоять на ногах. Винить в своих неудачах не плохих слушателей или радиостанции, а прежде всего самих себя. Критично относиться к собственной музыке. Если ты не в состоянии нанять себе хороший менеджмент — должен сам заниматься этим вопросом. Еще надо научиться жить по средствам — для музыканта это особенно важно и нужно.
— Давай представим такую ситуацию: к тебе приходит группа, которая до этого играла какой-нибудь панк, а потом потянулась к «романтике». Ты помог бы такой команде?
— Да! Мы уже тянули некоторые группы, такие, как «Кошки Нельсона», «Экзе», давали им выступать у нас на разогреве. Они могли пригласить журналистов. А потом мы подумали: если так тяжело в Москве, то как тогда на периферии, где нет ни индустрии, ни денег, где людям просто нужна надежда, что когда-нибудь они станут известными! Из приходящего материала мы отобрали интересные записи. Не по профессиональным критериям, мне лично они могли не нравиться. Но если от музыки мурашки по коже бежали, то нам хотелось это опубликовать!
— Ты пишешь тексты к песням?
— Нет. Я — «музыкальный человек». Мне кажется, что для песен важнее мелодия. Это, кстати, мой большой минус, потому что в России слова имеют колоссальное значение.
— Как-то ты сказал, что для тебя подарить толковому парню гитару — не проблема. Прецеденты были?
— Нет, гитару пока не дарил. Но у нас есть множество различных скидок в музыкальных магазинах. Проэтому мы помогаем командам дешево — и в рассрочку — купить оборудование и инструменты. Последний пример — «Танцы минус». Это питерская группа, а в Питере вообще очень сложная ситуация: репетиции стоят дорого, а за концерты платят мало. Поэтому заработать там две-три тысячи долларов просто нереально. Так что мы им купили аппарат, а они постепенно его стоимость выплачивают. Потом мы им помогли с работой в Москве. И такое происходит постоянно.
Доктор Кэт
Дороги «кроссроудс»
Группа «Кроссроудс» является одной из ведущих отечественных блюзовых команд, а ее лидер Сергей ВОРОНОВ — это не только Музыкант с большой буквы, но и безумно интересный во всех отношениях человек.
— Сергей, твое детство и школьные годы прошли в Германии. Какое влияние это оказало на тебя в музыкальном плане?
— Мой отец был корреспондентом в ГДР и Западном Берлине, а я учился там в школе при посольстве СССР. Я мог слушать пластинки, что называется, в реальном времени, то есть сразу после их выхода. И это, разумеется, оказало на меня влияние, но уже тогда мне не нравилась танцевальная диско-музыка.
— Ты — приятель Кита Ричарда, гитариста легендарной группы «Роллинг Стоунз». Как вы познакомились?
— Моя жизнь состоит из ряда удачных совпадений, и одним из них была встреча с Китом Ричардом. Так получилось, что я находился в нужный момент в нужном месте с нужным человеком, который шел к нему в гости, и этим человеком был тоже мой друг — барабанщик Стив Джордан (он как раз тогда принимал участие в записи сольного альбома Кита Ричарда).
Я был три дня вместе с Китом на студии, он подарил мне гитару и посчитал нужным внести мою фамилию в список тех лиц, которым он выражал благодарность за поддержку во время работы над диском. Кит Ричард — это потрясающе добрый и очень интеллигентный человек. Наша дружба с ним продолжается до сих пор. Я был на дне рождения его дочери, был за кулисами на концерте «Роллинг Стоунз», где кроме Кита пообщался с еще одним участником группы — Ронни Вудом.
В 1995 году я посетил их шоу в Берлине, и непосредственно перед выступлением Кит и Ронни в гримерке сыграли для меня блюз, а затем как ни в чем не бывало вышли на сцену и отработали почти трехчасовой концерт.
— Сергей, кроме своей группы «Кроссроудс» ты еще занят и в проекте «Неприкасаемые»…
— Когда Гарик Сукачев собрал людей близких по духу и музыке и мы начали совместную работу, то мне все это было по кайфу, затем все стало походить на «Бригаду С», потом из-за занятости я какое-то время с ними не играл, но сейчас я вновь буду участвовать в этом проекте.
— Чего ты в жизни не можешь терпеть?
— Я не люблю навязчивых людей, российскую поп-музыку и вообще безвкусицу, не люблю, когда у людей вместе с богатством появляется пафос.
— Ты как-то сказал, что можешь без труда написать «попсовую» песню и что для тебя это не проблема…
— Это действительно не проблема, любой человек, мало-мальски разбирающийся в музыке, может написать хит.
— О чем ты мечтаешь?
— Хочу, чтобы не моя группа кого-то разогревала, а чтобы мы были хэдлайнерами. Поиграв с Китом Ричардом, с Deeр Purрle и Nazareth, я понял, что не все так недосягаемо.
Алексей ХОЛОПЦЕВ
КомпьюТЕРРА ИНКОГНИТА
Реальная виртуальность певцов и музыкантов
Андрей Губин
— У меня долгое время дома стоял компьютер, и я сходил с ума по всяким играм: гонкам «Формула-1», «NFS» (то есть «Все, что нужно для скорости») и другим. Но потом наконец понял: меня затягивает уже не на шутку, и это очень мешает работе — я столько времени сидел за компьютерными игрушками, что не хватало времени сочинять песни. Так что после долгих раздумий и терзаний я решил от своей машины избавиться, хотя в первое время мне без нее было ужасно тоскливо.
Наш мир движется сейчас к компьютерам. От этого просто никуда не уйти, и если хочешь жить в ногу со временем, надо стараться за всем следить. Но меня это все, наверное, не настолько сильно касается: я же человек творческий, песни сочиняю… Хотя и в музыке сейчас все сплошь компьютеризировано, тут такие вещи делаются… настоящая виртуальная реальность — можете мне поверить.
Николай Расторгуев («Любэ»)
— Виртуальная реальность — вещь опасная. Сам-то я еще не пробовал туда попасть. Я как-то смотрел по телевизору серьезную передачу, в которой рассказывалось об опытах, где люди настолько сживались с виртуальной реальностью, что воспринимали настоящую жизнь только там. Им очень сложно было вернуться из компьютерного мира. И это, кажется, не единственный случай. Здесь нужно очень аккуратненько со всем этим обращаться… А через несколько лет создадут такие крутые программы, в которых можно будет зависнуть просто капитально.
У меня дома нет компьютера. Знаю, что сейчас это просто не цивильно и даже стыдно. Он, конечно, скоро появится, может, не такой навороченный, но тем не менее. Само собой, буду на нем играть, Интернетом опять же пользоваться, информацию нужную искать… Вообще это вещь в хозяйстве полезная.
Сергей Лемох («Кар-Мэн»)
— Компьютеры значат очень много в жизни деловых людей. Я сам никогда не пытался войти в виртуальную реальность — серьезно заняться этим не хватает времени. Мое общение с ними ограничивается написанием музыки. А игры, фильмы, связанные с виртуальной реальностью, «Газонокосильщик» например, и все остальное — мне очень нравятся. Некоторые считают, что можно войти в виртуальную реальность и потом из нее не выйти… По-моему, до этого еще далеко.
Сергей Крылов
— Лично я живу в виртуальном интерсубъективном пространстве на планете «ААС-212». У меня есть своя форма жизни — эра Мусвинга. Ее можно принимать как сказку, правду или как правила компьютерной игры. «Винг» — в переводе на русский — «крыло», от моей фамилии, то есть. А «мус» — это первые три буквы от псевдонима моего друга «Муса».
Компьютерная виртуальная реальность обратна моей. То есть я желаю не уйти туда, а, наоборот, героев, созданных моей фантазией, оживить на Земле. Дети и взрослые должны в них влюбиться, а потом поверить, что они реально существуют, что с ними можно встретиться. Это как в компьютерной игре, но не разрушительной, а созидательной. Например, переведешь старушку через дорогу — и наберешь определенное количество очков. То есть чем больше будешь делать хороших поступков — тем лучше. В моем идеальном виртуальном пространстве живут близкие мне люди. Оно находится не здесь, а в другом времени.
Андрей Григорьев-Апполонов («Иванушки-International»)
— Я замечательно ко всему компьютерному отношусь: ведь то, что для человеческого ума непостижимо, вызывает чувство восхищения и детского восторга. Так же и у меня, особенно по отношению к компьютерам.
Моя мечта — изучить компьютер с его Интернетами, со всеми прибамбасами, потому что перед ХХI веком ходить лохом педальным не очень хочется.
А виртуальная реальность — это вообще нечто! Я, конечно, хотел бы туда попасть. Но боюсь не вернуться, потому что, зная, что сижу в кресле в своей комнате, я могу отправиться в любые дебри. Лишь бы на пути было поменьше крови. Я очень впечатлительный, мне не нравится кровь, убийства, всякие рассказы об операциях без наркоза и подобная галиматья. Меня просто начинает подташнивать, причем совершенно натурально. Поэтому если попадать в виртуальную реальность, только чтобы в ней не было каких-нибудь людоедов или военных действий.
Кстати, было бы прикольно сделать такую компьютерную программу — «Иванушки» — типа doom какого-нибудь со всякими Бабка-Ежками, Горынычем, Аленушками, хрустальными гробами, яблоками…
Игорь Саруханов
— Все мое компьютерное общение происходит на уровне электронной записной книжки. А всем остальным, компьютерами и так далее, я не пользуюсь вообще: боюсь оставить там большую часть своего времени. Это очень затягивает, и поэтому я совершенно не хочу играть в эти игры. А до виртуальной реальности я, наверное, еще не дорос: плохо ее себе представляю. Хотя я очень рад, что есть еще что-то на свете, чего еще не знаю или с чем-то еще не согласился. Но если это действительно что-то стоящее, я все равно найду туда дорогу и почувствую — мне это надо. Так что пока я в этой реальности.
Татьяна Иванова («Комбинация»)
— На мой взгляд, виртуальные вещи вообще очень страшные. Особенно для людей с неуравновешенной психикой. Я, например, просто никогда не смогу этим заняться. Это тяжело для головы, потому что можно заиграться так, что… Если кто уверен в своих силах — пусть дерзает, я же не уверена совсем. И пробовать не буду, лучше просто со сторонки послушаю тех, кто этим уже занимался. Знаю, виртуальный мир интересный, но жить-то надо в этом мире.
Сергей Галанин («СерьГа»)
— Виртуального мира я боюсь — в отличие от сына, который чувствует себя в нем как рыба в воде. К компьютерным играм отношусь с некоторой долей опасения. Я взрослый человек, у которого уже есть тормоза. а у других нет — они могут туда нырнуть и не вынырнуть. По мне лучше общаться с живыми людьми — в хорошей, музыкально-тропической обстановке.
Максим Покровский («Ногу свело»)
— Виртуальный мир для меня — это разумная альтернатива наркотикам. На самом деле я не люблю альтернативу, как любое противостояние, но когда здоровье противостоит недугу — это хорошо. А в компьютерные игры убежденно не играю, и не хочу, и не буду. Хотя если кому-то это нравится — их дело. Одна из книг, которую я очень люблю и хорошо знаю, — «Три мушкетера». Там есть такая фраза: «Атос не любил давать советов».
АЙГУЛЬ, Ирина ПЕТРОВА
Gorky park: Made in USA
Группа Gorky Park является на сегодняшний день едва ли не единственным отечественным коллективом, добившимся успеха и признания у западного слушателя.
Их дебютный альбом, вышедший в 1989 году на фирме «PolyGram», сразу же занял место в списке 100 самых популярных альбомов журнала «Billboard», а клип с заглавной песни «Bang» вошел в первую десятку видеоклипов Америки!
Не менее удачным получился и второй альбом, особенно благодаря таким хитам, как «Moscow Calling» и «Tell Me Why».
Выпущенный недавно диск «Stare» продемонстрировал нам новые грани творческого таланта участников группы. Разумеется, я не мог не затронуть эту тему в беседе с гитаристом Алексеем Беловым.
— Алексей, на Вашем последнем альбоме «Stare» очень отчетливо слышно симфоническое звучание. Кто Вам помогал его создавать?
— В записи альбома принимал участие плетневский симфонический оркестр — это лучший коллектив России. На диске указан весь его состав, около 60 человек.
— А кому принадлежит идея композиции «Taiga», явно выделяющейся на общем фоне?
— Эту композицию я сочинил еще в 1993 году, во время тура по Германии, а партитуру написал клавишник Николай Кузьмин.
Целиком же альбом записывался на нашей собственной студии в Лос-Анджелесе, а микшированием занимался звукорежиссер Эрвин Маспер.
— Насколько велика роль Эрвина Маспера, человека, работавшего и с Def Leppard, и с Van Halen, и со Scorpions, и многими другими суперзвездами, в создании альбома?
— Мы записали альбом фактически без него, но он помог нам в техническом плане, и в результате звук на диске очень отличается от наших предыдущих работ.
У Эрвина есть вкус, своя марка, и вообще про него можно сказать, что он «человек-звук».
— Вы довольно долгое время живете в Америке. Нравится ли Вам альтернативная музыка, которая там весьма популярна?
— Мне вообще больше нравится все то, что происходит в Штатах сегодня, нежели то, что было там в конце 80-х, когда мы только туда приехали.
Сегодня музыка стала более раскрепощенной, более интересной, и я думаю, что эти перемены наступили именно с приходом в шоу-индустрию Nirvana.
В настоящий момент меня больше увлекает создание концептуальной музыки, но поскольку у нас имеется определенный багаж прошлого и нам нужно привлекать к себе внимание все новых и новых слушателей, то приходится делать такие вещи, как «Stare» или «Ocean».
— А не собираетесь ли Вы в будущем исполнять песни на русском языке?
— Нет, мы этого не планируем, хотя и записали для сборника «Сюрприз для Аллы Борисовны» акустическую композицию на нашем родном русском языке.
— Алексей, что бы Вы хотели пожелать читателям «Бумеранга»?
— Слушать побольше хорошей музыки!
Алексей ХОЛОПЦЕВ
Р.S. В октябре запланирован выход нового альбома группы Gorky Park «Still Moving To Be Still». Ищите — и слушайте!
Дежа вю александра шевченко
— Как ты начал петь?
— До девятого класса я занимался спортом — прыгал в воду. Один раз допрыгался… Меня заложили в гипс (я позвоночник повредил). А в пятнадцать лет хочется кем-то быть, что-то из себя представлять. Вот я вместо спорта и стал играть и петь.
— Всю музыку и все стихи для группы «Дежа вю» ты пишешь сам?
— Совершенно верно.
— Какие песни в твоем репертуаре имеют посвящения?
— Да практически все. Но речь идет не о конкретных людях, а о том, что я твердо помню, откуда они брались, и везде в этих песнях присутствуют образы тех, кто послужил толчком к их написанию.
— Например, в «Моей ученице»…
— Точно! Когда-то я работал учителем музыки на севере Якутии, в городишке под странным названием Чульман. И у меня там была одна ученица, которая звонила мне несколько лет подряд. Мы много с ней разговаривали, ее мама от всего этого сходила с ума: ведь не положено, все-таки учитель.
— Какую музыку ты слушаешь?
— Разную, по настроению. Иногда — классическую, иногда — King Crimson, Genesis, иногда — Криса де Бурга и АBBA.
— В твоей жизни были смешные истории?
— У музыкантов весь юмор обычно cвязан с какими-нибудь гастролями… Есть понятие «зеленых» концертов (то есть последний концерт в туре). Он всегда преподносит много сюрпризов. Я помню, мы ездили в тур с группой «Любэ». Они тогда только вошли в фавор. У них было много песен, начиная с «Атас» и кончая «Не рубите, мужики, не рубите…». Нашли мы во Дворце спорта большую пальму, взяли четыре топора, и когда Коля Расторгуев с душой так запел: «Не рубите, мужики, не губите…», был поднят задник, а там стоят наши мужики и «рубят» эту пальму. Зал грохнул. А Коля стоит и не понимает, что происходит. Он вроде смотрит: сапоги на месте, штаны не расстегнуты, а зал хохочет. Так и не понял, в чем дело, пока песня не кончилась. А «Любэ» нам потом на «зеленом» концерте тоже устроили хохму. у нас была веселая смешная песня про дедушку Ленина: «Дедушка умер, а дело живет — лучше бы было наоборот». Стоим мы ее, поем. Вдруг появляются «любэшники» в полном составе и выносят, как статую, на сцену своего клавишника. а он у них худой, с бородкой, на Дзержинского похож…
— Ты давно на профессиональной сцене?
— C 1989 года. Пел в группе «Зодчие», после того, как оттуда ушел Валера Сюткин, выступавший с ними четыре года подряд.
— По-моему, основу группы «Дежа вю» составляют несколько человек из группы «Зодчие».
— Да. Гена Гордеев (барабанщик), Андрей Артюхов (гитара) и Саша Белоносов (он был в «Зодчих» до того, как я туда пришел). Вообще, через эту группу много народу прошло. Это вроде школы эстрадного мастерства, как в свое время «Веселые ребята», где были Буйнов, Глызин…
— Что бы ты мог пожелать поклонницам?
— Дай вам Бог сил идти по пути любви и никогда ничего не просить у нее взамен.
Наташа ГОЛУБОК, Маша ГОЛУБОК
Дискография:
Сборник «Звуковая дорожка» (песня «Моя ученица»)
Сборник «Радио-101» — «101 Хит», выпуск 1 (песня «Первые уроки любви»)
«Первые уроки любви», 1995-96
Сборник «СОЮЗ-20» (песня «Будет все, как ты захочешь»), 1997
«Будет все, как ты захочешь», 1997
«Biohazard» — металлический хип-хоп
Biohazard’ы собрались в 1988 году. Их одноименный дебютный альбом был принят очень тепло. Ребята записали нашумевшую композицию «Urban Disciplinе», и сразу после они отправились в продолжительные гастроли вместе с группами Fishbone, House Of Pain и Exploited.
В 1994 году группа записала свой первый альбом, который вызвал шквал восторженных отзывов не только от фанов, но и от критиков. В том же счастливом году эмблема Biohazard заняла первую наипочетнейшую позицию в ранге себе подобных в итоговом годовом чарте журнала «Rolling Stone».
Тексты группы — сплошные лозунги против насилия, наркотиков и всякой другой гадости — это, по мнению музыкантов, единственное, что они могут сделать для оздоровления мира.
Сейчас Biohazard представляет собой квартет, состоящий из вокалиста-басиста Эвана Сейнфелда, вокалиста-гитариста Билли Грациадея, барабанщика Денни Шулера и «новенького» гитариста, пришедшего в группу не так давно, Роба Эчеверриа.
Biohazard решили приехать в Россию «помитинговать» и у нас. Их концерты состоялся в Д/К им. Горбунова и собрали огромное количество любителей тяжелой музыки.
— Что означает значок «Biohazard»? Кто его выдумал?
Вiohazard: Это международный знак, а означает он био-опасность, биоугрозу. Бывает, что ребята, наши фанаты, говорят нам во время концертов: «Ба, я сегодня ходил к врачу, и у него на стенке висит точно такой же знак — то есть знак «Biohazard». Получается, что мы ходим к одному доктору!» А на самом деле этот доктор даже не врубается, что есть на свете такая группа, но зато мы с ним делаем одно дело.
— Бывает ли у вас свободное время? Если да, то на что оно уходит?
Роб: Мое самое любимое хобби — это, конечно же, гитара. И то, что я делаю на сцене, то делаю и дома — то есть играю на гитаре.
Эван: Я обожаю машины, мотоциклы, собак. В общем, все то, что и другие нормальные американцы. У меня дома живет симпатичный пит-бультерьер Строг.
— Что для вас значит любовь?
Эван: Каждый день я узнаю о ней что-нибудь новое. Если говорить в общем, я люблю Роба, Россию… Но при этом у меня есть еще другая любовь — к моей красивой жене. А самое дорогое в моей жизни — это два моих сына.
— Ты их приобщаешь к своей музыке?
Эван: Они еще совсем маленькие, им всего по два года. У нас как-то был тур с Panthera, и мои сыновья танцевали на сцене. Им это нравилось. Они любят фолк, рок и рэп.
— Вспомните, какими вы были подростками? Наверное, трудными…
Роб: Собственно, лет в 17 я был совершенно таким же, как и сейчас — спокойным, уравновешенным, так же играл на гитаре…
Эван: Да-а, я бы хотел быть таким же непробиваемым, как Роб. Я употреблял наркотики, пил, короче, делал массу всяких ненужных вещей.
— Как вы собрались в группу?
Эван: В середине 80-х я подыгрывал в других командах, но мне всегда хотелось организовать что-то свое. Мы с Билли тогда работали в соседних магазинах, и я как-то подумал: это именно тот парень, с которым мы будем петь о реальной жизни, о том, что с нами происходит. Так мы и собрались.
— Вы стали крутыми и известными. Что бы вы могли сказать сегодняшним тинейджерам?
Эван: Самое главное — это никогда не давать никаких советов. Хотя… не связывайтесь с наркотиками и не прибегайте к насилию.
АЙГУЛЬ
Редакция благодарит фирму «T.C.I.» за помощь в подготовке материала.
Альтернатива
Сергей Мазаев («Моральный кодекс»):
«Альтернативу слушает небольшая кучка людей. Другими словами, это — подпольная музыка. А когда на нее налетают все — начинается попса. Раньше Ник Кейв был альтернативен, а сейчас его слушают все. Из наших групп когда-то считались андеграундными: «ДДТ», «Ва-Банкъ»… «Моральный кодекс».
Теперь альтернативной называют того, кто, к примеру, сморкается в микрофон. Тот же всеми любимый рэйв в свое время считался таким андеграундным, что ого-го, подпольные вечеринки проходили по закрытым клубам, кто-то там музыку скрипуче-жующую играл. А сегодня целые стадионы «рэйвуют». Это уже самая настоящая попса».
Александр Монин («Круиз»):
«Мне не нравится в российской альтернативной музыке, это когда ребята, не умея играть, свой бред пытаются оправдать словом «альтернатива». По-моему, чтобы выдать альтернативу, надо перепробовать столько всего — от джаза, рока, соула до самых жестких хэви-металлов, а потом — позволить себе экспериментировать. А когда человек с трудом берет какой-то грязный аккорд, «не зажимая» пальцами половины нот, и говорит: «Я — альтернативщик в натуре, и все группы, которые умеют классно играть, — мне по фигу», это уже просто панк. Большинству наших альтернативщиков дорога только в панк-рок.
Я постоянно слышу, что «Текиладжаззз» — это альтернатива, а по-моему, это просто хороший веселый рок-н-ролл. Другие же альтернативщики пытаются прыгнуть выше своей головы, что так нелепо смотрится. Немузыканту, может, это и не видно, но нам-то понятно, что человек просто не может выдать какую-то фразочку. Так что если «Текилу» считают представителем альтернативы, то это — лучший ее представитель».
Дмитрий Ревякин («Калинов мост»):
«Конечно, у нас есть альтернатива. На каждом нашем концерте мне ребята приносят кассеты со своими песнями, там есть хорошие стихи, энергия. Так что будущее у этого направления есть.
«Калинов мост», безусловно, также является альтернативной группой. Вообще любая от души сочиненная песня, в которую вложена частичка твоей жизни — уже настоящий бой, она все равно будет отличаться от чего-то, а это уже альтернатива. Против пошлости, заполонившей весь мир, и бездуховности».
Андрей Макаревич («Машина времени»):
«У нас альтернативы даже больше, чем надо. Это свойство стран, живших при сильном давлении со стороны государства. В Польше, кстати, тоже остался мощный альтернативный джаз и рок.
Если человек пишет что-то новое, развивается, то это еще не альтернатива. Он ни с кем не воюет, а альтернатива — это всегда борьба. Например, Beatles тоже делали новую музыку, но они не говорили, что «остальные — дерьмо, а мы — крутые».
Вообще альтернатива хорошо развивается, когда есть ПРОТИВ чего бороться. Я же всегда выступал — ЗА ЧТО-ТО. Поэтому как только возникает ситуация, что тебя ни за какую музыку не будут сажать в ментовку, то человек начинает выглядеть странно: неясно, с чем он воюет? Если он воюет с хорошей музыкой — мне это просто непонятно. Даже если говорят, что альтернатива выступает против пошлой музыки. Но это не обязательно авангард. Скажу честно, я не верю авангарду, потому что он состоит на десять процентов из сумасшедших и на девяносто — из фокусников, которые играют что-то, а богеме-то неудобно показать себя дураками, поэтому они все это расхваливают. Я не помню ни одного случая, чтобы альтернативная группа стала всенародным явлением.
Альтернатива ЧЕМУ-ТО не может быть хорошей музыкой. Если ты непременно хочешь быть против чего-то, то просто бери автомат и иди в окопы. А музыка делается для любви, чтобы быть ближе друг другу, а не против кого-то. Один умный человек сказал: «Не надо из протеста делать амплуа». Протест — это не профессия. Тем более в искусстве».
Андрей Губин:
«Я называю альтернативой все, что необычно, вне зависимости от стиля, неважно, будет это касаться техно, хауса или же рока. Это то, что открывает новые просторы, уходящие от классики и обыденности. Я не фанат альтернативы, но она нужна, потому что расширяет мировоззрение. Сам я в этом стиле не пробовал писать, потому что я — ЖЕСТОКАЯ ПОПСА».
Игорь Саруханов:
«Я очень хорошо отношусь к альтернативной музыке. Мне кажется, что если смотреть с точки зрения попсы, к которой я сам принадлежу, то альтернатива — это группа «Мечтать», «Моральный кодекс», Элтон Джон, Брайан Адамс. Мне это направление нравится, но в разумных пределах. Я недавно написал песню в стиле «Морального кодекса». Она очень хорошо получилась, это точно будет шлягер. Почему я считаю ее альтернативной? Она альтернативна мне самому и тому, что писал до этого!»
Татьяна Иванова («Комбинация»):
«Я по натуре своей меломан и слушаю всякую музыку. Считаю, что Бьорк — это альтернативная музыка, а кто из наших музыкантов… Если честно, мне их творчество не очень знакомо. Наверное, «Манго-Манго». Я могу слушать такую музыку, но мне она нравится вовсе не до безумия.
В моем новом альбоме будет подобная, «альтернативная» песня. Я ее условно называю «ирландская», ее нельзя отнести к попсе, она выходит из моего стиля. Просто странная песня. Но не думайте, что скоро группа «Комбинация» изменится. Нет, нет и нет! Каждый должен заниматься своим делом, а популярные песни у нас получаются намного лучше, чем андеграунд, поэтому нам не стоит и мучиться».
Оля ЛУКОЙЕВА
Редакция благодарит казино «Golden Palace», фирму «Moroz-Records», студию «Союз» за помощь в подготовке материала .
Александp Шевченко («Дежа вю»)
— Как ты относишься к альтернативной музыке?
— Любая альтернатива в моем понимании — это поиск формы. В искусстве, как мне кажется, всегда сначала люди ищут форму, а потом — содержание. Вот альтернативные ребята и заняты постоянно поиском формы. Какой-нибудь эдакой: ты пришел музыку послушать, а тебе, блин, такое показывают, что офигеть — не встать… И они все такие: могут выглядеть супернеординарно и играть не очень чисто, но — с чувством полной самоотдачи. Им кажется, что они юношеским нигилизмом что-то могут изменить в этом мире.
Любая альтернатива, здоровая она или нездоровая, в принципе — это попытка найти новый подход к выражению мыслей или описанию ситуаций, которые в жизни повторяются из поколения в поколение. Еще Шекспир сказал, что в жизни есть двадцать четыре темы, вокруг которых и крутится искусство. Нет больше других. Но время идет, и появляются новые технические возможности. С их помощью музыканты опять пытаются найти свежие формы. Но и ее, в конце концов, нужно наполнять содержанием…
Маша и Наташа ГОЛУБОК
ИТАЛЬЯНСКИЙ ХАРД-РОК ВИКТОРА ЗИНЧУКА
или Несколько вопросов гитаристу-виртуозу
— Вы — один из немногих музыкантов в нашей стране, пропагандирующих гитару. Как по-вашему, не вытеснят ли ее драм-машины и компьютерные сэмплы?
— Нет, и практика это доказывает. Недавно, например, в Москве при Доме композиторов открылся гитарный клуб, где собирается немало любителей и ценителей музыки. Кроме того, я уже много лет езжу по стране с концертами и собираю полные залы. Если музыка настоящая, если исполнитель на сцене отдает себя полностью, то это всегда тронет зрителя, и стиль в данном случае уже не имеет значения.
— Некоторое время назад вы принимали участие в записи альбома итальянской группы Fil Di Ferro. Не могли бы Вы рассказать об этом более подробно?
— Наряду с группой «Парк Горького» я был одним из первых российских музыкантов, кому удалось поработать за границей. В 1990 году я ездил в Италию на съемки клипа «Ave Maria» для «Утренней почты», там мы сыграли совместный джэм с Fil Di Ferro, после чего я и получил предложение записать с ними альбом. Эта группа исполняет хард-рок и довольно популярна на севере Италии. Они вообще мои большие друзья, а их барабанщик даже родился в один день со мной.
В Италии у меня много дел: я преподаю в Высшей школе изящных искусств в Сан-Марино, имею хорошие рабочие контакты с синьором Фагетте, директором консерватории в Венеции. Были проекты и в других странах — во Франции, где у нас было успешное турне, в Румынии, где принимал участие в конкурсе видеоклипов «Золотой Олень», «Каприс Паганини» занял там третье место.
— Как родилась идея вашего дуэта с Пугачевой?
— Лет пять назад я участвовал в «Голубом огоньке» — исполнял композицию по мотивам Дж. Рейнхарда. Она и легла в основу песни «Мэри». Когда мы работали в студии, то записали эту вещь довольно быстро, буквально с одного или двух дублей.
А вообще моя встреча с Аллой Борисовной — это, конечно же, стечение обстоятельств, но они только тогда бывают благоприятными, когда много работаешь и стремишься к цели.
Сейчас я заканчиваю альбом, состоящий только из инструментальной музыки.
Конечно, все сыгранное с ходу выпускать в свет не удается, но останавливаться в творчестве нельзя ни на минуту — это в музыке смерти подобно.
Алексей ХОЛОПЦЕВ
РЕВОЛЮЦИОНЕР HEATH HUNTER
Приезд любого западного исполнителя к нам — это всегда событие, а если он к тому же еще и находится на пике популярности, то к нему безусловно проявляется повышенное внимание. Разумеется, не был обойден им и Heath Hunter, ведь ворвавшись в мировые хит-парады со своей композицией «Revolution In Рaradise», он буквально в одно мгновенье стал знаменитым.
— Ваш клип «Revolution In Рaradise» уже долгое время не сходит с экранов телевизоров, он насыщен солнцем, морем и, конечно же, энергичной музыкой. Где проходили его съемки?
— На Багамских островах в Карибском море, в тех самых местах, где создавался сериал про дельфина по имени Флиппер.
— Чем на Ваш взгляд отличаются ваши российские фэны от европейских или американских?
— У вашей молодежи не так много денег, как у их сверстников в других странах. Если вы внимательно послушаете нашу песню «Revolution In Рaradise», то поймете, что она именно о Москве, о России, и о вашей непростой жизни, требующей перемен к лучшему.
— Что бы Вы хотели пожелать читателям «Бумеранга»?
— Верьте в себя и делайте то, что считаете нужным. Помните о том, что главное — это не навредить ближнему. Мира и любви вам.
Алексей ХОЛОПЦЕВ
Автор выражает благодарность Надежде Снимщиковой за помощь в подготовке материала.
Праздник Шизни «Манго-Манго»
«Манго-Манго» — группа весьма неординарная, о чем говорит не только музыка, но, главным образом, тексты (вспомните хотя бы хит «Аквалангисты» или «Таких не берут в космонавты»). Их стихотворный размер поверг бы Пушкина в состояние легкого шока. В то же время одной только фразы: «Солдаты сидят и смеются: хорошая вещь — привычка!» — достаточно, чтобы стать если не фанатом, то по крайней мере поклонником команды. Об этом и многом другом мы и решили поговорить с лидером группы Андреем Гордеевым.
— У вас совершенно чумовые тексты! Кто их пишет?
— Старые писал я, теперь этим занимается вся группа.
— Ваша команда появилась словно из ниоткуда…
— Раньше была старая группа Московской рок-лаборатории, которая с 1987 года много гастролировала. Потом, когда появилось огромное количество коллективов, которые играли под фонограмму, мы «свернулись», потому что любили концерты вживую. Через четыре года, когда началась клубная работа, мы вновь появились уже как «Манго-Манго», и сейчас у нас, можно сказать, наступил период триумфального шествия.
— В текстах и в музыке у вас не прослеживается определенного стиля…
— А у нас его и нет. Стиль — это самокопирование. Мы играем разную музыку, ту, что нам нравится.
— На одном концерте на вас были шотландские юбочки. Что бы это значило?
— Это сегодня. Завтра это будут космические комбинезоны, вчера это были арабские бурнусы. Не надо обращать на это внимания. Мы — сумасшедшие, нам все можно! Это не состояние, не болезнь. Сумасшедшие — это наш имидж.
— Как вы к нему пришли?
— Мы его не создавали. Это — состояние души, в котором мы постоянно находимся.
— Насколько я знаю, много шума наделали вы за границей.
— В Голландии в хит-параде песня про рыбака заняла первое место. И не только она. Сейчас ведутся переговоры о гастролях во Франции. Музыка — она всемирна, а Вселенная — бесконечна.
— «Рыбак и русалка» заняла в Голландии 1-е место?! Неужели голландцы приняли и поняли специфику текста? Вас же СЛУШАТЬ надо!
— Дело не в специфике текста. Дело в том, что — а-а-а-а! (Андрей громко кричит, раскинув руки и изображая самолет на бреющем полете) — это состояние — главное.
— Каждый ваш концерт для поклонников — праздник ШИЗНИ. А какие праздники есть у вас?
— Новый год. Рождество. В сравнении с прошедшим годом в этом у нас очень много работы. Планируем выпустить новый диск. Как он будет называться, не знаю. Вернее, коммерческая тайна. В принципе он будет убойный. «Источник Наслаждения» — это была проба!
— Андрей, ваша самая любимая песня с «Источника Наслаждения»?
— Все. Хотя… «Пули летят»! Это очень добрая песня. Я в армии служил очень далеко, на Севере. И «Пули летят» — это, можно сказать, мемуары нашей армейской жизни. Добрые, хорошие воспоминания. Я думаю, что никто, даже офицеры, на эту вещь не обидятся. Это как «Василий Теркин». «Пули» — классная песня.
Инга АВЕРИНА
Маша РАСПУТИНА: «Я сама себе завидую»
Когда Маша вышла из Дома радио на Пятницкой, мне невольно вспомнилось название романа Уилки Коллинза «Женщина в белом». У входа стоял белоснежный «Линкольн», к которому спешила белокурая Маша в белых кожаных брюках по фигуре и такой же белой кожаной куртке. И несмотря на ее «сибирскую простоту», от нее, как и от героини Уилки Коллинза, исходил аромат загадочности.
— Маша, как вас воспитывали родители?
— Я считаю, что отлично. Первое, чему они меня учили — честности, искренности. Советовали не быть лицемерной. Мне кажется, что я впитала в себя в полной мере то, что они в меня закладывали.
— У родителей с вами было много забот?
— Нет. Отец у меня тяжело болел, и на маме держался весь дом. У меня есть младший братишка, и тогда, и сейчас мы с ним дружим. В детстве мы тем более старались не ссориться, чтобы маме не было тяжело с нами.
— Вы — красивая женщина. Наверное, из-за вас мальчишки постоянно дрались?
— Сколько я себя помню — я всегда дралась с мальчишками. Это продолжалось довольно долго. А когда я стала входить в пору девичества, то тут, конечно, началось… Помню, тогда было у нас три товарища — не разлей вода, все беды и радости делили поровну. И все же они разошлись, рассорились окончательно. Из-за меня.
— У вас, как вы не раз говорили, очень взбалмошный характер. Часто ли возникали проблемы с учителями?
— С преподавателями тонкими, мягкими, умными и понимающими у меня все было в порядке. А с грубыми, бездарными и крикливыми (а таких, увы, большинство) я конфликтовала, пыталась доказать, что права я, а не они.
— Какой подарок в жизни для вас является самым дорогим?
— Самым дорогим… Я счастлива, что была другом Леонида Дербенева. Даже не совсем другом, наши с ним души были просто родственными. Он для меня был всем — и учителем, и другом, и наставником, и папой. А с его кончиной я считаю, что осиротела. Да и не только я…
— Маша, осуществилась ваша мечта — вы побывали в Гималаях. Оправдали ли они ваши надежды?
— Там отлично! Экзотика. Особенно в горах — великолепный воздух, ничто не тронуто цивилизацией, попадаешь словно в ХIV век. Я считаю, что у каждой нации есть свои Гималаи. Я люблю свою Родину, и в Гималаи меня, честно говоря, не тянет. Хотя там был устроен в мою честь шикарный прием, и в Непальском королевстве я была, и принцы подарки мне дарили, изумруды и знаменитые непальские топазы — коричневый и голубой. Я видела там и богатство и нищету, Непал — это очень нищее королевство! А короли живут так, что дух захватывает. Я получила массу впечатлений, но все равно хотела вернуться домой.
— Похоже, вы домашний человек…
— Очень! Я бы даже сказала — архидомашний.
— Наверное, поэтому вас так редко видно на всяких вечеринках?
— Я не люблю тусовки! Последнее время я просто занималась делом — съездила в Гималаи, записала новый альбом «Я была на Венере», посетила Австралию. Я не люблю тусовки потому, что они все неискренние и фальшивые. Там ни для ума, ни для души, ни для сердца ничего не найдешь. У всех там маски, они играют сами для себя. Я лучше встречусь с человеком, который духовно обогатит меня, и я обрету какую-то любовь.
Я очень счастлива, что в этом году я наконец-то переехала в свой дом. У меня огромный дом с большим бассейном. Я сама себе завидую.
— Вы любите плавать?
— Обожаю! Хотя по знаку я — Телец…
— Маша, расскажите о своей первой любви.
— Я хочу честно сказать — в моей жизни еще не наступила та любовь, которая предназначена мне судьбой. Влюбленностей было миллион! А ЛЮБВИ пока еще не было.
— И все-таки вы считаете себя счастливым человеком.
— Пожалуй, да. Счастье — это понятие мгновенное и относительное. Счастье — это когда тебе хорошо. Я себя хорошо ощущаю, свободно, раскрепощенно — на сцене. Именно там меня не трогает бытовая сторона жизни. Самое главное — это творчество. Я счастлива, что у меня хорошие песни. Я счастлива, что я — Распутина! И могу с гордостью смотреть людям в глаза, прямо и искренне.
— У вас есть дочь Лида. Маша, какая вы мама?
— Очень плохая… Очень. Я не умею воспитывать детей. Это моя трагедия. Я считаю, что женщина должна быть прежде всего воспитателем. Даже не воспитателем, а хорошей матерью. Меня Бог лишил этой возможности в связи с гастролями, песнями и бесшабашным характером. Я не могу повлиять на свою дочь, чтобы она стала такой, какой бы мне ее хотелось видеть. Пока что она формируется сама по себе. Она сложная девочка, и нам с ней не очень легко. Иногда я просто поражаюсь ее высказываниям, мнениям, суждениям. Задаюсь вопросом: «Почему она так думает? Почему она так говорит? Она не должна так думать. Это же мое дитя, моя плоть и кровь». Но тем не менее… Я хотела бы, чтобы мой ребенок был моей копией!
Дарья КУРЮМОВА
«КУКУРУЗА» — ЭТО ВКУСНО
Событие, которое нельзя обойти вниманием — 10-летие творческой деятельности кантри-группы «Кукуруза». Команда исполняет традиционный блюграсс, кантри, рок-н-ролл и оригинальные версии русских народных песен. Недавно сменила солистку. Мы беседуем с новой вокалисткой «Кукурузы» Ириной Суриной.
— Когда вы начали петь?
— С мамой — дуэтом. Она в прошлом певица. Потом меня отдали в музыкальную школу, по классу скрипки. Когда я поступила в училище, то резко захотелось петь. Произошел скандал с директоратом. Меня собирались выгонять за неуспеваемость по специальности. Но я перевелась на вокал. После окончания училища я пришла в группу «Кукуруза» — на кантри и прочее.
— Почему вас привлек именно кантри-стиль?
— Мне это близко, нравится.
— Вам легко работается в мужском коллективе?
— По-разному. Бывает очень легко, а бывает, что возникают какие-то сложности. Ситуации складываются разные, достаточно непредсказуемые.
— Насколько велика разница между вашим сценическим образом и повседневной жизнью?
— Все переплетается. Ничто не «ломает», скажем так.
— Кто из литературных героев вам близок?
— Остап Бендер и Ассоль.
— Вы влюбчивый человек?
— Очень!
— Первую любовь помните?
— Да, конечно. Это было в восьмом классе.
— Вы верите в судьбу?
— Нет. Я верю в Бога.
— Вы самокритичный человек?
— По-моему, даже чересчур.
— Что бы вы хотели посоветовать нашим читателям?
— Не старайтесь перепробовать в этой жизни все.
Ирина ВАСИЛЬЧИКОВА
ВЯЧЕСЛАВ БУТУСОВ: В ШКОЛЕ Я ВСЕГДА БЫЛ КОЗЛОМ ОТПУЩЕНИЯ
«Манхеттен-экспресс». Час ночи. Публика нетерпеливо ждет «Наутилус-Помпилиус». Две минуты второго. К микрофону садится какой-то совершенно бритый, как коленка, мужик и с листа начинает петь, что ему нравились какие-то крылья, которые она зачем-то отрезала. Проходит еще полминуты, и до меня начинает медленно, но верно доходить, что это сам Бутусов. Но…зачем он побрился?! И тут, как поется в одной рекламе, СЛУЧИЛОСЬ СТРАШНОЕ — Вячеслав забыл слова «Зверя». Народ понимающе загудел, а когда Бутусов вместо второго куплета «Казановы» пропел:»Тра-ля-ля», зал разродился одобрительным гулом — с кем не бывает! На Солнце тоже есть пятна, тем более после второго концерта… А я все стояла и думала: «Ну зачем он побрился?!»
— Вячеслав, почему вы решили побриться?
— Я считаю, что для этого больше веских причин, чем для того, чтобы отращивать длинные волосы. Во-первых: в оздоровительном порядке — лето все-таки, а у нас в Питере тоже сейчас очень жарко. Во-вторых: я не задумываюсь над тем, что я собираюсь сделать. Я просто чувствую какое-то внутреннее влечение, желание. Я человек настроения.
— А в 17 — 18 лет вы часто ставили подобные «эксперименты»?
— Нет, не часто, перед лагерями класса до 8-го. Я не считаю это экспериментом. Это вполне проверенный вариант, во всех отношениях.
— Какие воспоминания остались у вас от школы?
— Честно говоря, весьма печальные, серообразные. Вообще-то я учился в трех школах, в разных городах. Основное впечатление от школы в Красноярске, где я 15 лет прожил и проучился до восьмого класса. Это была типичная полухулиганская школа, не специализированная, ничего особенного там не происходило.
— Вы были заводилой или же «посторонним наблюдателем»?
— Я всегда был козлом отпущения, потому что выполнял различные общественные поручения. А поскольку у меня была художественная специализированная школа до 4-го класса, то я, естественно, был в редколлегии. Автоматически. У меня вообще никогда не было предвзятости разрабатывать какие-то идеи, вести народ за собой.
— Можете рассказать о своей первой любви?
— Я бы сказал, что это не первая любовь, а влюбленность детская. Каждый в жизни всегда выбирает себе объект внимания, не задаваясь какими-то вопросами — почему, по каким критериям ты выбираешь. И потом, насколько я помню, в школе к этому был очень циничный подход: разбирались кандидатуры автогенным образом. По идее, у человека это должно начинаться с подсознательного ощущения того, что ты живешь в обществе. То есть видишь, что есть люди темпераментные, есть не очень. Одни друг с другом уживаются, другие — нет. Я думаю, что какие-то чувства начинаются еще в детском саду. Я вот отчетливо помню, что у меня что-то подобное было в пионерлагере. Я не могу сказать, насколько это было серьезно. Это болезнь была, игра. Мы все играли во взрослых. Часов в 11 ночи, когда вожатые уходили пить портвейн и успокаивались, мы сидели и обсуждали, кому какая кандидатура больше подходит, чуть ли не голосованием.
— Какие качества вы цените в женщинах?
— В первую очередь женщина должна быть отзывчивой, точно так же как мужчина должен быть благодарным. А если какие-то дркгие критерии рассматривать… Лично мне нравятся женщины скромные, не вызывающие, без размахивания руками, без хлопания ресницами. Я вообще человек, предрасположенный к покою, равновесию, поэтому меня устраивает такой вариант женщин — спокойных, уравновешенных, не трещеток.
— Одна из самых загадочных и романтичных песен раннего «Нау…» — «Князь Тишины». Откуда сюжет и почему вы ее вообще не исполняете?
— У нас много песен, которые мы давно не исполняем. Во-первых: время прошло. Во-вторых: существуют обстоятельства, связанные с работой, мы не можем постоянно петь одно и то же. Мы вынуждены выбирать, что мы можем в данном составе конкретно исполнять, что нам проще, чтобы это было безболезненно и приносило моральное удовлетворение. А сюжет «Князя» — это стихотворение Андре Аги в переводе Мартынова. В застойные времена был выпущен такой сборник «Антология зарубежной поэзии ХVIII — XIX веков», и мы там ее откопали. Не могу сказать, что это целенаправленный был поиск. Я в тот момент читал ВСЕ подряд, не разбираясь, а то, что понравилось, — выбирал. На тот период мы, не надеясь на собственные силы, экспериментировали с различными текстами, неизвестными широкому кругу слушателей. Для нас было наглостью писать свои собственные тексты, поэтому мы автоматически экспериментировали над чужими. Начинали именно с этого.
— Вы заканчивали архитектурный институт. Почему именно на него пал ваш выбор?
— Меня родители с 4-го класса отдали в худ.школу. Родители — люди, с одной стороны, переживающие за ребенка, а с другой — думают, как бы быстрее и попроще решить проблему устройства ребенка. Они видят, что ребенок рисует, значит, он должен рисовать. В нашей семье есть такая легенда: дедушка завещал моему папе следующую вещь — он должен стать строителеи, его преемники должны стать архитекторами независимо от того, кто это — девочка или мальчик, а вот внуки его должны стать дипломатами почему-то. Никакой связи я в этом не вижу, но какая-то глубинная мысль у дедушки была. Папа меня буквально за шкирку привез в Свердловск, чтобы я поступал в архитектурный институт. 10-й класс я заканчивал в Сургуте, и он меня оттуда привез в Свердловск. Выбрали мы почему-то градостроительство. И папа и я очень плохо себе представляли, что такое градостроительство. Это очень романтично выглядит, на самом деле это достаточно занудно, если не быть до конца влюбленным.А поступал в архитектурный потому, что сдавал я только рисунок и черчение, а поскольку у меня был очень высокий балл, по сути дела, меня взяли без экзаменов. Логика какая-то присутствовала. Я поступил и не жалею, потому что на данном этапе это были самые замечательные годы в моей жизни. Вообще я считаю, что жизнь в отрыве от родителей приносит большую пользу.
— Как у вас произошел такой скачок — от архитектуры к рок-музыке?
— Я в таких случаях цитирую Ле Корбюзье: «Архитектура — это застывшая музыка». У нас был лозунг: «Советская архитектура — это застывшая советская музыка». Мы и к тому и к другому относились достаточно по-панибратски. То есть когда живешь внутри какого-нибудь явления, то всегда относишься с меньшим пафосом, чем люди, наблюдающие это со стороны. Я могу сказать, что в то время было совершенно нормальным явлением: все играли на гитарах, пели. Начиналось все с художественной самодеятельности и заканчивалось совершенно жуткими попойками, и все это сопровождалось исполнением любых музыкальных номеров. Так что для нас это было естественно.
— Ваши ранние работы отличаются этакой революционно-политической направленностью, а последние носят отпечаток романтичности, спокойствия, затрагиваются религиозные темы. С чем это связано?
— Я считаю, что все проявления революционности — это временное явление, возрастное. Так же как дети маленькие любят все ломать, поджигать, производить громкие звуки. Проявление революционности для нормального, психически здорового человека я считаю своевременными и естественными до 18 лет. Шкала ценностей с возрастом меняется. И мне совсем другие мысли в голову приходили. Человек успокаивается, задумывается — на чем имеет смысл обламывать зубы, а на чем — нет. Кроме того, повышается уровень ответственности по отношению к родителям, к тому, что заводятся семьи, дети. Я с удовольствием вспоминаю тот период безалаберности и безответственности, он ни к чему не обязывал. Такая псевдосвобода.
— Вы сейчас обосновались в Питере, Могилевский — все еще в Свердловске. Не тяжело «сыгрываться»?
— Очень тяжело. В плане организационном у нас очень большие проблемы: передвижение, собирание на репетиции, на записи, на гастроли. Помимо других проблем, еще и финансовые возникают. Кроме Леши, у нас еще Коля Петров, гитарист, оттуда. Но когда у людей есть желание что-то делать, проблемы преодолеваются легче.
— Почему вы уехали из Свердловска, обосновавшись в Питере?
— Я вынужден был занимать позицию космополита, потому что родился я в Красноярске, о чем почему-то забывается. Свердловск я считаю вотчиной своей музыкальной деятельности и с благодарностью вспоминаю студенческие годы. Кроме того, папа у меня — строитель транспортный, и нам приходилось переезжать с одного места на другое. Для меня не было проблемой покинуть Свердловск, для меня это был определенный этап переезда. Перед тем как переехать в Питер, я не ожидал, что я там так задержусь, я примерно год просидел в Москве в разных ипостасях, но поскольку я пассивынй, но белый и положительный фаталист, то я спокойно отношусь к таким вещам — раз так произошло, значит, так надо. Я благосклонно отношусь к своей судьбе.
— С «Титаником» вы уже распрощались. Что будет дальше?
— Для любого человека, который занимается творческой деятельностью, — это святое. Когда начинаешь какую-то новую работу — и адреналин в крови, и какое-то возбуждение, и жить хочется, и все здорово, и преград никаких! Этот период, рабочий, я считаю самым ценным в нашем коллективе. Мы очень любим нашу работу и мы сейчас готовим новый альбом. Очень много песен. Мы не концептуалисты, но работаем по принципу градостроительства — из того материала, что есть, выстраиваем необходимое. Мы сейчас заканчиваем подготовку всего материала, а потом из этого мы будем разыгрывать. Поначалу, когда начинаешь работать, кажется, что все идеи хороши. А потом идет фильтрация материала. Так что сейчас у нас самый счастливый период в жизни. Гле-то в сентябре выйдет новый альбом. Естественно, чуть пораньше выйдет сингл, который каким-то образом оповестит, что работа велась.
ДАРЬЯ КУРЮМОВА
CАМАЯ ОБРАЗОВАННАЯ ГРУППА
Группа «Несчастный Случай» вышла из стен студенческого театра МГУ, поэтому не без оснований ее можно назвать самой образованной, и, кстати, одной из самых интеллигентных групп. Что касается популярности, то кто из нормальных людей хотя бы раз не слышал их «Радио» или «В уголочке неба»?
С Алексеем Кортневым мы встретились после концерта, который, надо сказать, прошел с аншлагом…
— Почему вы называетесь «Несчастный Случай»?
— Это очень сложный вопрос. Было время, когда мы пытались на него отвечать, но потом заметили, что есть очень печальная тенденция — с людьми, которым мы объясняем причину появления такого названия, происходят разные гадости. Поэтому мы «завязали» и больше на этот вопрос не отвечаем.
— Кто пишет группе музыку и стихи?
— Музыка — это коллективное произведение. Мы ее делаем в основном собравшись вместе. Стихи пишу я.
— У вас вышел диск «Троды плудов» и совсем недавно «Mein lieber Tanz». Расскажите, пожалуйста, о них и о дискографии группы.
— Дискографии практически нет. Есть огромное количество концертных записей, накопившихся за восемь лет, которые мы играем.
Первый диск «Троды плудов» вышел примерно год назад. Там были собраны песни, записанные в течение двух лет до момента его выхода. А на альбоме «Mein lieber Tanz» — вещи, сделанные за последний год.
— Когда состоялся ваш дебют?
— Мы с Валдисом поступили в МГУ в 1982 году и встретились в студенческом театре 14 сентября — пришли наниматься в труппу как актеры. Через месяц после этого мы начали петь вместе. А премьера у нас состоялась 1 января 1983 года. Мы тогда вышли на сцену как дуэт «Несчастный случай». Через два года появился Паша Мордюков — саксофонист. Потом еще через год Сережа Чекрыжов — пианист, еще где-то через два года — первый наш барабанщик Вадим Сорокин. Сейчас у него свой проект. Он — джаз-роковый музыкант. Ну и потом Андрюша Гуваков, Дима Морозов. Последнее наше «приобретение» — Митя Чивилев, который на самом деле — мультиинструменталист — играет на мандолине, домре, гитаре, саксофоне, пианино, барабанах, на контрабасе, виолончели. То есть там чума полная!
— А какая из ваших песен была первой?
— Ее сейчас, боюсь, уже никто не помнит. Она называлась «Гоняясь за бизоном» и была написана в стиле кантри по мотивам «Охоты на Снарка» Льюиса Кэрролла. Фраза из неопубликованных произведений Кэрролла: «Мы весь мир обойдем, гоняясь за бизоном» стала рефреном в песне. Но мы честно заявляли, что эти слова принадлежат не нам, а классику.
— Вы занимаетесь только музыкальной деятельностью?
— Музыка, студенческий театр — это наше хобби. Валдис Пельш ведет на телевидении программу «Угадай мелодию». Я работаю как писатель, в разных рекламных агентствах, как диктор на радио и в кино снимаюсь. Паша Мордюков трудится на «Радио 101» диджеем, Сережа Чекрыжов — профессиональный музыкант, композитор. Митя Чивилев — главный программист издательства «Известия», Дима Морозов — звукорежиссер, работает на «М-Радио», «Радио Панорама», Андрей Гуваков — профессиональный рекламщик.
В принципе все основной свой прожиточный минимум зарабатывают не музыкой, поскольку она не коммерческая и не продается.
— Вы не хотите что-то изменить?
— Нет. Это делать уже поздно.
— Как у вас обстоят дела с музыкальным образованием?
— Оно есть только у Сережки, все остальные — самоучки.
— Что бы вы хотели пожелать тем, кому сегодня 15 — 17 лет?
— Не знаю, есть ли у меня моральное право что-то им говорить. Они мне очень нравятся. Я с большим удовольствием общаюсь с 17-летними ребятами, которые сейчас приходят в труппу студенческого театра. Я вижу, что это замечательные люди, и я абсолютно не верю в то, что наше подрастающее поколение стало менее духовным, более озабоченным деньгами и что-то в этом духе. Мне кажется, что врожденная интеллигентность и склонность к коммерции вполне могут уживаться в людях.
Я могу лишь пожелать ребятам оставаться самими собой.
Ирина ВАСИЛЬЧИКОВА,
Мария ПИСКАРЕВА
«Коллектив городских сумашедших»
Британская дэнс-группа Urban Cookie Collective («Коллектив городских сумасшедших»), без сомнения, является одной из самых удачливых команд, cумевшей пробиться в чарты всего мира. За последние два года группа объездила полмира: Австралия, Югославия, Сингапур, а также Япония, Аргентина, Канада…
Творчество Urban Cookie Collective неразрывно связано с личностью лидера группы, о скромности и непритязательности которого в среде британских музыкантов ходят легенды. Итак, наш собеседник Роан Хит по прозвищу Муха.
— Роан, говорят, что ты не знаешь, что такое кухня?
— Да. Кофе — это все, что я могу сделать собственноручно.
— За что тебя прозвали Мухой?
— В колледже мы проводили научные исследования (Роан имеет степень магистра энтомологии — Ред.) по изучению москитов, распространяющих малярию. Я был ответственным за их, москитов, разведение. Отсюда и до Мухи недалеко…
— Ты с детства мечтал стать музыкантом?
— Много-много лет назад я начал слушать рок-музыку. Тогда мне было 12 лет и моя страстная мечта была стать гитаристом в тяжелой металлической группе, но увы, я не смог достичь таких вершин в искусстве овладения инструментом, как Джими Хендрикс или Эдди Ван Хален. Пришлось обратить внимание на клавишные. Сейчас я не только играю, но и пишу песни, занимаюсь их аранжировкой. Но в принципе фокус перекидывания на ремне гитары через плечо я выполняю с клавишными, предварительно запрограммировав в них гитарный звук.
В Сеуле, когда мы давали концерт перед 70 000 зрителей, я взобрался на колонки и задал точно такого же жару, как на любом тяжелом металлическом концерте.
— В среде британских музыкантов очень много говорят о твоей страсти к экзотическим инструментам…
— Самый клевый, на котором мне пришлось поиграть, я увидел в Индонезии. Это была огромная раковина, сделанная из панциря черепахи. Внутри были натянуты 6 струн. Несмотря на то, что моя душа противится использованию животных с целью изготовления из них инструментов, я попробовал сыграть.
— Правда, что синтезаторы ты хранишь в своей спальне?
— Какое там в спальне! Прямо в своей постели. Синтезатор — это самый близкий, теплый и дорогой друг. Моя девушка постоянно устраивает ссоры по этому поводу, заставляя меня выкинуть «холодную штуку, болтающуюся между нами в кровати». Только изредка ей удается добиться успеха. Ведь из моего синтезатора я могу извлечь звуки более высокой частоты, чем из моей подруги! Что, поверил?! Ну и ну! Да я держу синтезаторы в своей студии, как обычный музыкант!
Вячеслав ЮРОВСКИХ
Автор благодарит «ISF Рromotion» и московский клуб «Титаник» за содействие в подготовке материала.
Анастасия: «Люблю жару, но боюсь насекомых!»
Недавно Анастасия выпустила альбом «Королева золотого песка». Она и в жизни выглядит как царственная особа — красивая, тактичная, доброжелательная. Да еще и петь умеет…
— Анастасия, вас иногда называют «королевой эстрады». Вы себя такой ощущаете?
— Ну, какая я королева? Тем более эстрады… Я вообще против всяких титулов и званий. У меня может быть одно звание — артист! Который никогда не работает под фонограмму, считая это унизительным.
— Вы закончили театральный институт, Бог наградил вас внешностью и талантом. Наверное, мечтали сыграть в кино?
— В театральном институте нам под страхом отчисления запрещали сниматься в кино до окончания учебы, чтобы не было «звездной болезни». А предложений было много. Я родилась в актерской семье, папа был кинорежиссером, а мама — актрисой. Мама, когда я поступила в театральный институт, всегда говорила, что кино — это жестокий мир. Я тоже видела, что это такое — мир кино, поэтому меня не надо было долго уговаривать туда не соваться. И потом нет ни одного фильма, где я бы хотела сняться. Дома у меня лежит очень много сценариев, но все они какие-то смешные, с избитыми сюжетами — девушка-доярка вдруг становится знаменитой эстрадной певицей. Это несерьезно.
— Вы замужем?
— Сейчас я в разводе, у меня дочь, ей 11 лет.
— Кем вы хотели бы ее видеть?
— Врачом или юристом. Для актрисы у нее слишком спокойный темперамент и холодный, трезвый ум, она у меня Рыба. И потом, я не советовала ей идти в актрисы, мне виднее — это не ее. Да она и не очень-то рвется.
— А кто вы по гороскопу?
— Лев.
— Знак огня…
— Да, я все делаю с огоньком. И безумно люблю жару! Жару я просто обожаю, но жить в жарких странах не хотела бы — ужасно боюсь насекомых!
— На какой музыке вы воспитывались?
— На классике! Правда, лет в 14 я купила себе тайком от мамы несколько эстрадных пластинок. Мама обнаружила их, очень расстроилась сказала: «Хорошо, хочешь слушать эстраду — слушай, но только ту, которую я тебе куплю». И она принесла Леонида Утесова, Эллу Фитцджеральд, Русланову, Билли Холидея… Но и «запрещенные» мамой вещи я продолжала слушать тайком.
Дарья КУРЮМОВА
Лариса Долина: «Я личность не сенсационная!»
Льдинка, льдинка
скоро май…
Льдинка, льдинка,
ну-ка растай…
Я возьму тебя в ладони,
Поднесу к своим губам…
Льдинка, льдинка,
растай!
Именно песня «Льдинка» Виктора Резникова 10 лет назад стала супершлягером Ларисы Долиной и принесла ей огромную популярность. За годы своего 25-летнего творчества певица заняла почетное место на отечественной эстраде. А в январе 1996 года вышел ее очередной компакт-диск «Прощай, нет — до свидания», куда включены хиты последних лет.
— Лариса, расскажите, пожалуйста, где и как проходило ваше детство?
— Родилась я в Баку, в 3-летнем возрасте вместе с мамой и папой переехала в Одессу. С тех пор я считаю себя одесситкой.
Была очень послушной девочкой. Занималась в музыкальной школе по классу виолончели, правда, немножко этого стеснялась. Когда выступала на школьных вечерах, надо мной все смеялись, потому что инструмент по сравнению со мной был просто огромным. А в 11 лет я мечтала стать профессиональной виолончелисткой, хотела поступить в музыкальное, довольно престижное в Одессе, училище им. профессора Столярского, где в свое время брала уроки скрипки моя мама. Впоследствии пришлось отказаться от этой затеи — подготовка к вступительным экзаменам стоила больших денег, а мы в то время жили средне. Мать работала машинисткой, отец — на стройке.
— Одно из ярких воспоминаний детских лет — это когда…
— … в 7 лет попала под колеса «Волги», получив сотрясение мозга и перелом обеих ног. Помню, как мой папа грозился убить водителя этой машины, хотя виновата была я. Спешила к подружкам в парк, на каток, и перебегала проезжую часть, не взглянув даже на светофор. В общем не добежала…
— А как вы учились в школе?
— В принципе неплохо, хотя большой тяги к наукам у меня никогда не было. В основном привлекала художественная самодеятельностиь — пела в школьном хоре и ансамбле. Иногда мы придумывали «специальные репетиции» во время уроков, и кто-нибудь из моих друзей звонил в школу и просил, чтобы меня отпустили — таким образом, я сбегала с занятий. А после 9-го класса прошла по конкурсу в филармонию, уже ездила на гастроли и 10 — 11-й класс заканчивала, можно сказать, «левой ногой», заочно.
Правда, через несколько лет я поступила в музыкальное училище, но прослушала только два курса — в 1983 году попала под указ министра культуры об увольнении всех иногородних из московских организаций и вынуждена была оставить учебу и работу.
— Уже в 16 лет вы стали профессиональной артисткой, но обычно в этом возрасте приходит и любовь…
— Влюбленность, увлеченность, конечно, были, но ничего особенного рассказать не могу. Я полностью посвятила себя музыке. А настоящее чувство появилось только в 25 лет.
— Вы на эстраде четверть века. Немалый срок для артиста… Каким был ваш путь к успеху и насколько благосклонной к вам оказалась судьба?
— Я многое испытала. Петь я начала в оркестре, выступала в одесских ресторанах, работала в Армении, побывала в 3-месячной гастрольной поездке по городам Дальнего Востока, а спустя некоторое время уже появилась в труппе еврейского театра, затем в московском оркестре «Современник», где мы выпустили совершенно уникальную программу «Антология джазового вокала»…
Мой путь ко всеобщему признанию был медленным и ровным, без особых всплесков. Случались победы и поражения. И вообще, если вы смогли заметить, я личность не сенсационная! Ничего «ахового» в моей жизни не происходило, и я никогда не буду представлять никакого интереса для таких известных программ, как «Час пик» или «Тема».
Я счастлива, что пока еще на сцене, и считаю, что петь, если ты, конечно, умеешь это делать, почетное занятие. И мне есть что сказать моим поклонникам.
— Как вы относитесь к слухам и сплетням?
— Если обо мне ходят слухи, то они придуманы. Моя репутация незапятнанна. Но, к сожалению, шоу-бизнес такая структура, что чем больше скандалов, тем ты популярнее. К счастью, мне не пришлось идти по этому пути.
— Кто из наших исполнителей является для вас авторитетом?
— Пугачева, Леонтьев, Пресняков-младший, «А студио». Прекрасный композитор Андрей Мисин и группа «Моральный кодекс».
— А в каких художественных фильмах вы снимались?
— Я играла в эпизодических ролях в картинах «Бархатный сезон», «Чудак», «Остров погибших кораблей», «Мы — из джаза».
— Чему отдаете предпочтение в свободное время?
— Смотрю видео.
— Вы загадываете что-то заранее или живете только сегодняшним днем?
— Никогда, только сегодняшним днем.
— Кем вы желаете видеть в будущем свою дочь?
— Нормальным человеком, а профессию она пусть выбирает сама.
— Она не пробовала себя на эстраде?
— Она поет и танцует. Но в 12 лет хочется многого. Думаю, она позже решит, куда пойти учиться и работать.
Ирина ЗАЙКИНА
Дик Трейси: ди-джей из «Зазеркалья»
Люди зрелого возраста забрасывают его по телефону и в письмах комплиментами, девчонки по нему сохнут, а парни — уважают. Его программа каждые пятницу, субботу и воскресенье выходит в вечернем прямом эфире на волнах «Открытого радио 2х2». Его все знают как Дика Трейси. Его настоящее имя — тайна.
— Дима, твоя программа «Зазеркалье» составлена по заявкам радиослушателей, с которыми тебе приходится общаться в прямом эфире. Какие звонки тебе больше нравятся, с кем из абонентов приятно работать?
— С теми, с кем клеится разговор. Допустим, вы дозвонились и рассказываете, кто вы такой, какую песню хотите услышать и кому ее передать. Но настоящий диалог в эфире получается лишь тогда, когда человек на том конце провода дает ему толчок, поделившись, к примеру, своей проблемой. Либо ему грустно и одиноко, либо он переполнен какими-то впечатлениями. Допустим, кто-то направляется сдавать экзамены и передает привет всем своим друзьям: не поминайте, мол, лихом. Слово за слово, я начинаю спрашивать, где и как люди учатся, какие у них любимые группы, как они проводят досуг. Главное, чтобы сама заявка была не на «первое» или «второе», а на десерт.
— Вспомни, пожалуйста, самый интересный звонок.
— Как-то ко мне пробилась одна девочка и попросила поставить любую песню… о животных. Я поинтересовался: откуда такая необычная заявка, и она рассказала, что в течение двух часов они с подругой перевозили из одного места в другое огромную овчарку. Девочка обрисовала во всех красках это приключение: как они мучались с животным в троллейбусе, автобусе, метро… Контролеры не пускают, пассажиры шарахаются, собака не слушает ни ее, ни хозяйку (подругу). И вот она вся покусанная сидит дома, «зализывает» раны и, в память о насыщенной поездке, просит передать песню…
— Ты общаешься со своими респондентами вне студии?
— С радиослушателями, с которыми я разговариваю по телефону в прямом эфире, стараюсь позже держаться на расстоянии. Я создал свой образ, свою легенду, поэтому стремлюсь остаться для них тем недосягаемым идеалом, который сам и нарисовал. Многие приглашают в гости. Ну, можно, конечно, встретиться, обняться, распить две-три бутылки водки, упасть лицом в салат… Но лучше все-таки, если я так и останусь для них ди-джеем Диком Трейси, а не своим в доску этаким рубахой-парнем.
— Какая основная цель твоей программы?
— Во-первых, «патриотическая»: хочу, чтобы ее слушали как можно больше людей, может быть даже в ущерб другим станциям. Во-вторых, стремлюсь действительно доставить людям приятное, исполняя даже самые невероятные их заявки. Это как в обычной жизни: на одной стороне улицы стоит овощной магазин, в котором много чего есть, а через дорогу — продуктовый, где тоже кое-то продают. Но у перекрестка — универсам — туда-то и идут покупатели, потому что там есть все. Вот главная цель — быть полезным любому радиослушателю, в то время, как другие станции вряд ли смогут удовлетворить самым изысканным запросам меломанов, а в случае неудачи попытаются навязать свою заявку.
— Всегда ли тебе нравятся заказанные вещи?
— Примерно 70 процентов не нравятся. Но это работа, которую я обязан выполнять. Да, мне не по нраву то, что выбирает сегодня средний слушатель. Остается лишь надеяться, что в будущем люди станут заказывать более интеллектуальную музыку.
— Что для тебя радио?
— Лично для меня, как для ди-джея, эфир хорош тем, что не нужно постоянно следить за выражением лица или жестикуляцией, как если бы я был, скажем, телеведущим. И потом, радио отличается тем, что не требует пристального внимания слушателей. Оно идет как бы фоном, моешь ли ты полы, готовишь еду или читаешь газету. Едешь в машине — радио тебя о чем-то ненавязчиво информирует, ссоришься с женой — краем уха слушаешь свою станцию. Вдруг зазвучала хорошая песня… И вот оно — долгожданное умиротворение.
Виталий ТАМИЕВ
Саунд (Что это такое и кто его делает)
Вы когда-нибудь задавались вопросом, сколько людей в среднем причастно к творчеству одного эстрадного певца?
Во-первых, нужен поэт, чтобы написать слова к песне. Во-вторых, композитор. В-третьих, аранжировщик. В-четвертых, сессионные музыканты.
Однако любой мало-мальски профессиональный исполнитель скажет вам, что главное во всем этом процессе — сведение фонограммы. И основная роль тут принадлежит звукорежиссеру. С одним из них — директором студии «Московский музыкальный сервис»(ММС) Аликом КЛИШИНЫМ мы сегодня беседуем.
— Алик, можно ли тебя назвать продюсером?
— Сегодня слово «продюсер» стало модным, но все больше теряет свой первоначальный смысл. Им чаще стали называть шоумена, занимающегося «раскруткой» исполнителя. Но правильнее было бы применять это слово к человеку, чья основная задача — найти тот звук, тот саунд, который присущ конкретному вокалисту или инструменталисту. Словом, продюсер — это тот же звукорежиссер. Следовательно, это слово применимо и ко мне.
— С кем ты сейчас работаешь?
— С Женей Фокиным. Два года назад он уже выпустил свой компакт «Маленькие радости». Намечается новый диск у Лени Рассохаватского — он клавишник и выпускает альбом инструментальной музыки. Играл одно время в группе «Галактика», писал на «Мосфильме» музыку для кино. И Евгений, и Леонид — неординарные исполнители. Их стиль не похож ни на чей другой. Тем более что технологические возможности студии позволяют осуществить то, что задумано этими ребятами.
— Алик, ты ведь директор студии?..
— Да, она является филиалом фирмы «ММС», руководит которой Андрей Синяев, в прошлом тоже звукорежиссер. Сначала я работал там.
— А как вообще ты пришел в шоу-бизнес?
— В студийной звукорежиссуре я более девяти лет. Начинал, когда фирма «ЛИС’С» только-только организовывалась — работал зальным звуковиком. Потом попал к Александру Кальянову — у него я получил хорошую школу: «А-студио», Игорь Николаев, Алла Пугачева, Наташа Королева… Трудно найти кого-либо из маститых, раскрученных музыкантов, с кем я не работал бы звукорежиссером за те шесть лет.
— Ты можешь назвать шлягер, записанный с твоим участием?
— Конечно. Например, «Пригласите даму танцевать» Аллы Борисовны Пугачевой.
В начале 1992 года я стал трудиться сессионным звукорежиссером. Затем мы с Сергеем Титовым занимались одно время оборудованием и наладкой студий: в частности, «подняли» одну для Александра Морозова, потом открыли такую же при фирме «Турне». Но, в конечном счете, во мне победило стремление сделать что-то свое. Так в 1994 году родился наш «Московский музыкальный сервис», сработанный, кстати, по образу и подобию студии Александра Кальянова (карельская береза, паркет и т.д.).
— А с кем из исполнителей тебе интересно работать?
— Во-первых, я бы не ставил вопрос именно так. Просто самим исполнителям иногда нравятся те люди, к которым они привыкли. Так, Вика Цыганова уже три альбома в «ММС» сделала, Саша Буйнов не так уж от нее отстает. Кроме того, у нас появляются Татьяна Овсиенко, Кристина Орбакайте… Из последних работ я бы отметил компакт-диск группы «Несчастный случай». Мы записывали материал около двух лет, и он получился классным!
— Наверняка ты и сам сочиняешь?..
— Я даже альбом свой сделал — «Собачья жизнь». Сам пел и записывал. А помогал мне гитарист Саша Васильев.
— Алик, что такое «сведение фонограммы»?
— Как сказал один известный гитарист, печатная машинка есть почти в каждой семье, но не все становятся великими писателями. Так и в музыке. В процессе записи у режиссера возникает ассоциативный ряд образов, который он пытается отобразить в звуке. Вообще, воспроизведение той или иной музыкальной картинки в определенном саунде — процесс чисто творческий. Свободно владеет его механизмом тот, кто обладает богатством красок внутреннего мира. Ведь главное здесь — правильно подчеркнуть стилистику исполнителя, богатство того жанра, в котором он поет. И в связи с этим, самая большая опасность, которая может подстерегать звукорежиссера, — это сведение фонограммы без клиента.
Виталий КАРЮКОВ