Люди зрелого возраста забрасывают его по телефону и в письмах комплиментами, девчонки по нему сохнут, а парни — уважают. Его программа каждые пятницу, субботу и воскресенье выходит в вечернем прямом эфире на волнах «Открытого радио 2х2». Его все знают как Дика Трейси. Его настоящее имя — тайна.

— Дима, твоя программа «Зазеркалье» составлена по заявкам радиослушателей, с которыми тебе приходится общаться в прямом эфире. Какие звонки тебе больше нравятся, с кем из абонентов приятно работать?

— С теми, с кем клеится разговор. Допустим, вы дозвонились и рассказываете, кто вы такой, какую песню хотите услышать и кому ее передать. Но настоящий диалог в эфире получается лишь тогда, когда человек на том конце провода дает ему толчок, поделившись, к примеру, своей проблемой. Либо ему грустно и одиноко, либо он переполнен какими-то впечатлениями. Допустим, кто-то направляется сдавать экзамены и передает привет всем своим друзьям: не поминайте, мол, лихом. Слово за слово, я начинаю спрашивать, где и как люди учатся, какие у них любимые группы, как они проводят досуг. Главное, чтобы сама заявка была не на «первое» или «второе», а на десерт.

— Вспомни, пожалуйста, самый интересный звонок.

— Как-то ко мне пробилась одна девочка и попросила поставить любую песню… о животных. Я поинтересовался: откуда такая необычная заявка, и она рассказала, что в течение двух часов они с подругой перевозили из одного места в другое огромную овчарку. Девочка обрисовала во всех красках это приключение: как они мучались с животным в троллейбусе, автобусе, метро… Контролеры не пускают, пассажиры шарахаются, собака не слушает ни ее, ни хозяйку (подругу). И вот она вся покусанная сидит дома, «зализывает» раны и, в память о насыщенной поездке, просит передать песню…

— Ты общаешься со своими респондентами вне студии?

— С радиослушателями, с которыми я разговариваю по телефону в прямом эфире, стараюсь позже держаться на расстоянии. Я создал свой образ, свою легенду, поэтому стремлюсь остаться для них тем недосягаемым идеалом, который сам и нарисовал. Многие приглашают в гости. Ну, можно, конечно, встретиться, обняться, распить две-три бутылки водки, упасть лицом в салат… Но лучше все-таки, если я так и останусь для них ди-джеем Диком Трейси, а не своим в доску этаким рубахой-парнем.

— Какая основная цель твоей программы?

— Во-первых, «патриотическая»: хочу, чтобы ее слушали как можно больше людей, может быть даже в ущерб другим станциям. Во-вторых, стремлюсь действительно доставить людям приятное, исполняя даже самые невероятные их заявки. Это как в обычной жизни: на одной стороне улицы стоит овощной магазин, в котором много чего есть, а через дорогу — продуктовый, где тоже кое-то продают. Но у перекрестка — универсам — туда-то и идут покупатели, потому что там есть все. Вот главная цель — быть полезным любому радиослушателю, в то время, как другие станции вряд ли смогут удовлетворить самым изысканным запросам меломанов, а в случае неудачи попытаются навязать свою заявку.

— Всегда ли тебе нравятся заказанные вещи?

— Примерно 70 процентов не нравятся. Но это работа, которую я обязан выполнять. Да, мне не по нраву то, что выбирает сегодня средний слушатель. Остается лишь надеяться, что в будущем люди станут заказывать более интеллектуальную музыку.

— Что для тебя радио?

— Лично для меня, как для ди-джея, эфир хорош тем, что не нужно постоянно следить за выражением лица или жестикуляцией, как если бы я был, скажем, телеведущим. И потом, радио отличается тем, что не требует пристального внимания слушателей. Оно идет как бы фоном, моешь ли ты полы, готовишь еду или читаешь газету. Едешь в машине — радио тебя о чем-то ненавязчиво информирует, ссоришься с женой — краем уха слушаешь свою станцию. Вдруг зазвучала хорошая песня… И вот оно — долгожданное умиротворение.

Виталий ТАМИЕВ

Вы когда-нибудь задавались вопросом, сколько людей в среднем причастно к творчеству одного эстрадного певца?

Во-первых, нужен поэт, чтобы написать слова к песне. Во-вторых, композитор. В-третьих, аранжировщик. В-четвертых, сессионные музыканты.

Однако любой мало-мальски профессиональный исполнитель скажет вам, что главное во всем этом процессе — сведение фонограммы. И основная роль тут принадлежит звукорежиссеру. С одним из них — директором студии «Московский музыкальный сервис»(ММС) Аликом КЛИШИНЫМ мы сегодня беседуем.

— Алик, можно ли тебя назвать продюсером?

— Сегодня слово «продюсер» стало модным, но все больше теряет свой первоначальный смысл. Им чаще стали называть шоумена, занимающегося «раскруткой» исполнителя. Но правильнее было бы применять это слово к человеку, чья основная задача — найти тот звук, тот саунд, который присущ конкретному вокалисту или инструменталисту. Словом, продюсер — это тот же звукорежиссер. Следовательно, это слово применимо и ко мне.

— С кем ты сейчас работаешь?

— С Женей Фокиным. Два года назад он уже выпустил свой компакт «Маленькие радости». Намечается новый диск у Лени Рассохаватского — он клавишник и выпускает альбом инструментальной музыки. Играл одно время в группе «Галактика», писал на «Мосфильме» музыку для кино. И Евгений, и Леонид — неординарные исполнители. Их стиль не похож ни на чей другой. Тем более что технологические возможности студии позволяют осуществить то, что задумано этими ребятами.

— Алик, ты ведь директор студии?..

— Да, она является филиалом фирмы «ММС», руководит которой Андрей Синяев, в прошлом тоже звукорежиссер. Сначала я работал там.

— А как вообще ты пришел в шоу-бизнес?

— В студийной звукорежиссуре я более девяти лет. Начинал, когда фирма «ЛИС’С» только-только организовывалась — работал зальным звуковиком. Потом попал к Александру Кальянову — у него я получил хорошую школу: «А-студио», Игорь Николаев, Алла Пугачева, Наташа Королева… Трудно найти кого-либо из маститых, раскрученных музыкантов, с кем я не работал бы звукорежиссером за те шесть лет.

— Ты можешь назвать шлягер, записанный с твоим участием?

— Конечно. Например, «Пригласите даму танцевать» Аллы Борисовны Пугачевой.

В начале 1992 года я стал трудиться сессионным звукорежиссером. Затем мы с Сергеем Титовым занимались одно время оборудованием и наладкой студий: в частности, «подняли» одну для Александра Морозова, потом открыли такую же при фирме «Турне». Но, в конечном счете, во мне победило стремление сделать что-то свое. Так в 1994 году родился наш «Московский музыкальный сервис», сработанный, кстати, по образу и подобию студии Александра Кальянова (карельская береза, паркет и т.д.).

— А с кем из исполнителей тебе интересно работать?

— Во-первых, я бы не ставил вопрос именно так. Просто самим исполнителям иногда нравятся те люди, к которым они привыкли. Так, Вика Цыганова уже три альбома в «ММС» сделала, Саша Буйнов не так уж от нее отстает. Кроме того, у нас появляются Татьяна Овсиенко, Кристина Орбакайте… Из последних работ я бы отметил компакт-диск группы «Несчастный случай». Мы записывали материал около двух лет, и он получился классным!

— Наверняка ты и сам сочиняешь?..

— Я даже альбом свой сделал — «Собачья жизнь». Сам пел и записывал. А помогал мне гитарист Саша Васильев.

— Алик, что такое «сведение фонограммы»?

— Как сказал один известный гитарист, печатная машинка есть почти в каждой семье, но не все становятся великими писателями. Так и в музыке. В процессе записи у режиссера возникает ассоциативный ряд образов, который он пытается отобразить в звуке. Вообще, воспроизведение той или иной музыкальной картинки в определенном саунде — процесс чисто творческий. Свободно владеет его механизмом тот, кто обладает богатством красок внутреннего мира. Ведь главное здесь — правильно подчеркнуть стилистику исполнителя, богатство того жанра, в котором он поет. И в связи с этим, самая большая опасность, которая может подстерегать звукорежиссера, — это сведение фонограммы без клиента.

Виталий КАРЮКОВ